Синеглазая принцесса
Шрифт:
Дотти окинула Алану оценивающим взглядом и довольно заметила:
– Ваши туалеты просто восхитительны, милочка. Сразу чувствуется, что Лилия приложила к этому руку. У нее безупречный вкус.
– Вы разве знакомы с моей свекровью?
– О, когда-то мы были даже дружны. Но очень давно.
Алана вызывающе вскинула голову:
– Я боготворю Лилию Беллинджер. Это самая замечательная женщина на свете!
Дотти добродушно рассмеялась:
– Ну, если вы в этом уверены, значит, так оно и есть! Надеюсь, вы поделитесь со мной своими соображениями на сей счет? Но
Алана грозно нахмурилась:
– Сразу предупреждаю, я никому не позволю дурно отзываться о Лилии!
Она думала, Дотти обидится, но та неожиданно просияла:
– Ах, милочка, вы даже не представляете, как мне отрадно увидеть преданность в столь юном сердце. Молодежь, она ведь обычно такая ветреная!
Дональд покатился со смеху и весело подмигнул сестре.
Он был горд Аланой и не сомневался, что ее благородство и прямодушие произведут в Вашингтоне должное впечатление.
30
Легко и бесшумно ступая по паркету, Алана вошла вслед за Дональдом в одну из комнат Капитолия. За продолговатым столом сидели трое мужчин. Алана вгляделась в их лица, и ей стало не по себе: они смотрели на нее сурово, без тени улыбки. Хорошо хоть, что она не одна, а с Дональдом! Его присутствие вселяло в нее мужество.
– Джентльмены! – обратился Дональд к членам комитета. – Позвольте представить вам мою сестру Алану Беллинджер. Как я вам уже говорил, она наполовину индианка и провела большую часть жизни в шайенском селении на территории Монтаны. Алана, эти люди – мои коллеги, которым, как и мне, хочется, чтобы по отношению к индейцам в нашей стране восторжествовала справедливость.
Коллег Дональда звали Оливер Редберн, Пол Росс и Сидней Уделл.
– Слушания будут неофициальными, Алана, – ободряюще прибавил брат, – так что не волнуйся. Если тебе что-то будет непонятно, смело задавай любые вопросы.
Алана пришла в Капитолий в строгом шелковом платье вишневого цвета и без каких-либо украшений, однако гордая посадка головы и выразительные синие глаза сразу же приковали к себе внимание окружающих. Она даже не подозревала, сколь величественно сейчас выглядит.
Усадив Алану напротив сенаторов, Дональд присоединился к ним.
Оливер Редберн, пожилой джентльмен с львиной гривой седых волос, посмотрел на Алану сквозь толстые стекла очков и спросил:
– Знали ли вы о зверском убийстве полковника Кастера и его кавалеристов, миссис Беллинджер?
Алана положила на стол сплетенные руки и подняла глаза на Редберна:
– Я знала, что сиу и шайены объявили войну белым, вторгшимся на наши земли.
– На ваши земли? – поднял брови сенатор.
– Да, я же наполовину индианка, – спокойно пояснила Алана и бесстрашно заявила: – И смею думать, все лучшее во мне как раз от шайенов.
Редберн невольно усмехнулся, оценив остроумие собеседницы, однако поспешил скрыть усмешку и, сухо кашлянув, продолжал допрос:
– А что вы думали в тот день, когда шайены поскакали на перехват Седьмого кавалерийского полка?
– Я думала о том, что сказал мне дед. Как и многие другие шайены, он не хотел этой войны. Дедушка знал, что сражение с белыми солдатами грозит гибелью всему нашему племени. Он понимал, что нам не победить в этой войне.
– Но тогда почему он не отказался воевать?
Алана потупилась.
– А как бы вы поступили на его месте? Представьте себе, что ваше семейство вот уже много лет живет на родной земле, и вдруг туда являются чужаки, у которых другой цвет кожи и другие обычаи. И эти чужаки заявляют вам, что вы должны уйти с насиженных мест, потому что какой-то человек в Вашингтоне считает, что жить на своей родине вы не имеете права. Неужели вы бы уложили вещи и ушли, ни слова не возразив?
Она смело посмотрела каждому конгрессмену в лицо и покачала головой:
– Не думаю, что вы спокойно примирились бы с подобной участью.
– Нет, конечно! – воскликнул Пол Росс и с такой силой стукнул кулаком по столу, что вода в стакане, из которого он только что отпил глоток, расплескалась. – Нет! Я бы вышвырнул этих ублюдков вон! Прошу прощения за грубое слово, миссис Беллинджер, – тут же добавил он, густо покраснев, – но мне трудно сдерживаться. Я давно разделяю мнение вашего брата: индейцы заслуживают лучшей участи, мы обошлись с ними несправедливо!
Алана улыбнулась, и у Росса перехватило дыхание – настолько она была прекрасна.
– В таком случае, господин конгрессмен, – серьезно сказала Алана, – считайте меня вашей сторонницей. Особенно если вы и вправду поможете моему народу.
Дональд в разговор не вмешивался, и Алана целый час четко и откровенно отвечала на вопросы его коллег. Наконец дошла очередь и до ее брата.
– Расскажи нам, пожалуйста, Алана, в каком состоянии пребывали шайены, когда в резервации появился Николас Беллинджер, – попросил Дональд. – Напоминаю присутствующим, что это было уже после того, как их насильно увезли за сотни миль от родных краев.
Ясные глаза Аланы затуманила печаль.
– Нас терзали голод и холод. Многие умерли. Вам трудно понять, насколько нас унижала необходимость просить пищу у агента по делам индейцев. А когда мы, поправ свою гордость, все же обращались к нему с мольбой, то в ответ слышали, что еда кончилась. Оружие у нас отобрали, лошадей тоже, поэтому добыть пищу охотой, как шайены делали у себя на родине, было невозможно. У нас ничего не осталось. Ровным счетом ничего, кроме гордости! Одна семья, их было семь человек, так и не смогла унизиться до просьб о еде. И они легли на пол своей убогой хижины, по которой разгуливал ветер, взялись за руки и стали молча дожидаться смерти, которая не замедлила прийти. Смерть была частой гостьей в нашей резервации. – Алана немного помолчала, давая слушателям время осознать услышанное, и заговорила вновь: – Джентльмены, самым младшим членом этой семьи была шестимесячная девочка! Признаюсь, я оказалась не столь отважной, как они. Мне стыдно об этом говорить, но я вымаливала у агента пищу, чтобы накормить мою бабушку, которая умирала от голода.