Синеглазка для Грома
Шрифт:
— А мой сильный и смелый. И, между прочим, жизнью рискует, чтобы такие как ты и я, и муж моей сестры чувствовали себя в безопасности!
Меня злили слова мамы. Аппетит совершенно пропал. Да еще и Гром уже две недели не выходил на связь. Я сильно переживала. Сделав погромче телевизор, переключила новостной канал.
— А теперь срочное сообщение, — раздался из динамиков голос диктора. На экране показали кадры военного репортажа. Сердце замерло в тревоге.
— Сегодня ночью стало известно, что нашими военными удалось отбить занятую ранее боевиками высоту. Как итог уничтожено около сотни членов незаконных бандформирований. На месте обнаружен целый склад боеприпасов. В результате операции практически весь состав взвода остался жив, ценой героического поступка командира, Громова Игоря.
Из рассказов участников операции, разведданные оказались неточными. На подступе к высоте, оказалось, что боевиков намного больше, чем предполагалось. Отступать было некуда, начался обстрел наших солдат. Пробравшись на высоту в тыл врага капитан Громов, вместе с двумя бойцами, был обстрелян практически в упор с автоматов. Получиив серьезные ранения, он остался на высоте, приказав бойцам спуститься. Игорь передал по рации о координаты и вызвал на себя обстрел с воздуха. Все боевики были уничтожены. Стало известно, что командир будет удостоен звания дважды героя России посмертно.
В глазах потемнело. Я не верила ей. Смотрела на экран, на кадры военных и просто отказывалась принимать эту чушь! Он не мог погибнуть! Он обещал мне! Обещал вернуться!
— Вита, что с тобой? — мама подскочила ко мне. А я даже глаз на нее поднять не могла. Вдруг не осталось сил совершенно ни на что. Я словно сдувшийся, лопнувший шарик.
Я набирала номер телефона снова и снова. А потом он просто взял и зазвонил.
— Вита, это Оверьянов! — услышав голос ком пола, я почувствовала, как ком подкатил к горлу.
— Дмитрий Алексеевич, скажите, что это неправда…
— Вита, ты должна быть сильной… — раздался его убитый голос.
Меня разрывало. Какой сильной?! Его нет! Он спас других ценой собственной жизни! К черту это геройство! К черту весь этот мир! Я не хочу так! Не хочу быть в мире, где нет Грома! Мне незачем здесь вообще быть!
Я не помню, чем закончился разговор. Не помню, что было со мной оставшийся день. Слезы душили. Я задыхалась, я плыла где-то в потустороннем мире. Я не понимала, где нахожусь, я не хотела верить в происходящее. Я прижимала к себе его футболку и вдыхала ее аромат, заполняя свои легкие им.
Очнулась, когда за окнами было уже темно, а мама пыталась напоить меня очередной дрянью.
— Выпей и послушай меня, — она села передо мной. По ее взгляду я поняла, что она не отстанет, пока я не выполню ее требования.
— Это то о чем я и говорила.
Я не хотела ее слушать. Отвернулась.
— Вита, послушай меня. Сейчас ты должна взять себя в руки. Я купила тебе билет в Москву. Вылет завтра в шесть утра. Ты полетишь, Оверьянов будет встречать тебя в аэропорту.
Я не понимала, о чем она говорит. Тогда мама положила мне на подушку билет.
— Если ты выбрала роль жены военного, будь сильной, Вита. И верь только в то, во что верит твое сердце.
Мама ушла, а я еще долго сидела и пялилась на клочок белой бумаги. Ее слова постоянно крутились в моей голове.
«Верь только своему сердцу».
Поднялась с кровати, подошла к окну. Небо было звездным, ясным. И я вдруг четко осознала одну вещь.
Живой. Хоть убейте меня, но не верю я, что Грома нет.
— Ты обещал мне вернуться. И обещания твои ты исполняешь.
Я прикрыла глаза и почувствовала такой прилив сил! Никаких больше слез, никаких сомнений. Он живой. Вот она — моя реальность. Другой нет и другой я не признаю.
***
Всю дорогу я не сомкнула глаз. Но я действительно больше не проронила ни слезинки. Летела в Москву с четким видением будущего. Я была уверенна в том, что обратно домой я вернусь с Громом. С живым и здоровым.
Оверьянов меня едва с трапа не перехватил. Мужчина выглядел взволнованно.
— Вита! Он жив! — крикнул он, как только я подошла. Я замерла, а в груди сердце уже ликовало.
— Он жив! Ты представляешь?! У него не было шансов! В него стреляли с калашей! Он должен был быть как решето! Гром отправил бойцов вниз, оставшись с убитыми бойцами, окруженный духами! Когда вертолеты обстреляли местность, там живого клочка земли не осталось! Мы думали, что он мертв, понимаешь?! А когда бойцы обсматривали местность, нашли его без сознания, но живого!
— Где он?! — я схватила его за руку. Эмоции переполняли.
— В госпитале! Его ночью прооперировали! Пару пуль вытянули, да перелом ребер и руки. Нет, Громов меня в могилу сведет!
Я выбежала к дороге.
— Счастливцева, ты куда собралась? — удивленно воскликнул Оверьянов, бежавший следом за мной.
— В госпиталь, товарищ майор!
— Тогда поехали, вот моя машина.
***
— Он в тяжелом состоянии, но я договорился, чтобы тебя впустили, — Оверьянов накинул мне на плечи врачебный халат. Я поставила на пол сумку с вещами.
— Хорошо, куда идти?
Комполка сжал мою ладонь.
— Второй этаж, последняя палата по коридору.
Я кивнула. Слезы снова подкатили к горлу, но я держалась. Буквально вбежала вверх по лестнице, постучалась в его дверь. Но она открылась сама, с громким скрипом.
Единственная кровать, стоящая здесь была пустой. Меня зазнобило от страха. Осмотревшись по сторонам, рванула обратно на первый этаж.
Почему его нет?! Что случилось?! Мысли одна страшнее другой лезли в голову. Я вдруг замерла на середине коридора. Справа от меня был запасной выход в больничный двор. Я пыталась успокоиться, и вдруг до моего слуха донесся звук. Он был едва различим. Просто тембр, знакомая хрипотца — доли секунд. Но от него мурашки побежали табуном.
Обернулась, посмотрела в сторону выхода и рванула туда. Выскочила на улицу, как безумная стала осматриваться. А потом почувствовала. Не знаю как, но ощутила его присутствие.
Обернулась — он был у здания, в компании трех мужчин в больничной одежде. Опираясь рукой о костыль, а спиной о стену, стоял с сигаретой в зубах.
Гром случайно поднял голову, и замер, зацепившись за меня взглядом. Бледный, осунувшийся. На его губах была улыбка.
— Гром!
Я побежала к нему. Уже спустя пару секунд крепко прижалась к его груди. Вдыхала его аромат, смешанный с запахом больницы, и слезы текли по щекам.