Синева небес
Шрифт:
Размышляя об этом, Фудзио направлялся к машине. Когда он решил, что поедет не на электричке, а на своей машине, вдруг пошел дождь, и он понял, что хорошо бы раскрыть зонт. Эти две разные мысли, возникшие одновременно, казалось, где-то в темных глубинах его души сплелись воедино.
Их связь он отчетливо осознать не хотел, но она не могла не проявиться. Ведь Фудзио, и не только теперь, избегал людей. Тем более он считал нежелательным попадаться на глаза полицейским или проезжать мимо полицейской будки. Только что он сидел в доме, а теперь шел по улице, и, очевидно, в результате такой резкой смены обстановки начал ощущать
Томоко Симада, по всей видимости, не совершила самоубийство. И полиция, наверняка, придерживается версии убийства, поскольку поблизости не было обнаружено одежды девушки. Поэтому, кто бы ни изнасиловал и ни убил Томоко, для полиции это тот же человек, который и раздел Томоко.
Случай с Ёко Мики привел к расклейке плакатов. Вряд ли в ее семье полагают, что она ушла из дому и зажила где-то другой жизнью в свое удовольствие.
Обстановка складывалась довольно напряженная. Фудзио ощущал, что его одновременно охватывают и тревога, и гнев. Сидя в машине, он пристально разглядывал свое лицо в зеркало заднего вида — и тут вспыхнула молния, а затем раздался раскат грома. Фудзио должен был увидеть в зеркале выражение лица человека, которым владеет недоумение — ведь он до сих пор полагал, что тревога и гнев не могут существовать одновременно.
Какие бы волнения ни происходили во внешнем мире, Фудзио всегда был уверен, что благодаря его безразличию они не окажут на него почти никакого воздействия. Однако лицо, которое он сейчас рассматривал в зеркале, казалось высохшим. Худым оно не было. По обеим сторонам от небольшого носа щеки все еще выглядели довольно упитанными. Несмотря на это, в целом лицо утратило жизненную силу, словно бы усохло и поблекло.
В этом заключалась его измена самому себе. И это обстоятельство вновь и вновь заставляло Фудзио выходить из себя.
Попасть в ДТП в эти дни было бы катастрофой. Тем не менее, и такой вариант не следовало сбрасывать со счетов. Значит, он примет меры предосторожности. Будет жить, не бросаясь в глаза, потихоньку, как простой человек, который ничем не отличается от других, с какой стороны ни взгляни. Если таким образом он выиграет время, то женщины, что спят под обрывом и под землей, все сгинут в этой земле.
Какой цифры достигло число умерших на земном шаре людей, Фудзио и сосчитать не мог. Но какие бы ни производились земляные работы, какие бы ни велись раскопки древних поселений, кто мог быть абсолютно уверен в том, что обнаружены останки всех умерших? Поэтому, вероятно, и его жертвы тихо сгниют в земле, подобно несметному количеству умерших на планете людей.
Фудзио включил «дворники» на лобовом стекле и тронул машину с места. Далекие раскаты грома постепенно приближались, промежутки между вспышками молний сократились, и «дворники» двигались уже не медленно, а быстро-быстро.
Фудзио когда-то прочел свидетельство одного очевидца о действии молнии. Это была короткая заметка, напечатанная в журнале, который он нашел в парикмахерской, поэтому даже имени автора не запомнил. Этот мужчина в какой-то тропической стране, кажется, в Мексике, зафрахтовал легкий самолет с пилотом, который, совершая полет во время грозы, упал в джунгли.
Пилота тогда настигла мгновенная смерть, а пассажир, получив тяжелые травмы, потерял сознание и был доставлен в больницу. Буквально три дня и три ночи он находился на грани жизни и смерти, а на четвертые сутки вечером, когда была гроза, произошло чудо: он пришел в сознание. Сотрясавший землю гром, пронзающие небо фиолетовые молнии и ливень ввергли его в бездну смерти, но они же со страшной силой и вырвали его оттуда, вернув к жизни.
Однако сейчас Фудзио не мог ожидать, что гром и молния будут благоприятствовать его судьбе. Из-за пустякового дождя на дорогах повсюду начали возникать пробки. Фудзио, насколько ему позволяли истрепанные нервы, старался сохранять спокойствие, чтобы не попасть в аварию.
Если попытаться вспомнить то единственное место, где его нервы успокаивались, то ничего, кроме дома Юкико, он назвать бы не смог. Еще он хотел сделать Юкико какой-нибудь подарок. Этому Фудзио намеревался посвятить вторую половину сегодняшнего дня.
Фудзио и раньше часто задумывался, как это заведения типа универмагов могут поднимать людям настроение. На многих они действовали как наркотики. Ведь и среди домохозяек часто встречаются женщины с такой организацией нервной системы, которая не позволяет им усидеть дома, тут-то отдушиной для них и становятся универсальные магазины. Если припомнить места, где никому не мешают пребывать столько, сколько душе угодно, независимо от погоды и температуры, причем бесплатно, то на первом месте, пожалуй, окажутся универмаги, либо пассажи с бутиками и лавками, или же супермаркеты.
Он не знал, где у Юкико лежит шерстяное одеяло, чтобы можно было укрыть ее. Следовало бы заглянуть в стенной шкаф, но он не мог решиться на это, да как-то и не хотелось. Поэтому он задумал подарить Юкико такое шерстяное одеяло, которое бы ласково прикасалось к ее коже, было приятным на ощупь, мягким и легким.
Однако, оценив ситуацию, он понял, что ее зловредная сестра начнет приставать с расспросами: на каком, мол, основании посторонний мужчина прислал одеяло? И у Юкико будут неприятности. Да и сейчас еще не наступило время подарков, преподносимых обычно летом, — еще не середина июля. Тогда, может быть, купить полотенце, одеколон, тапочки?
Перебирая в уме всякие хозяйственные товары, Фудзио почти час добирался до универмага в Иокогаме. И здесь, чтобы поставить машину на парковку, пришлось потратить не менее двадцати минут.
Фудзио прямиком направился в секцию, где продавались шерстяные одеяла. Однако когда он здраво сопоставил товар и цены, ему захотелось сэкономить немного денег. Он еще не знал, когда и какую женщину он снимет сегодня и куда захочет с ней отправиться. Так что деньги следовало приберечь.
Может быть, подойдет фартук? Выйдя в прихожую, Юкико, с совершенно естественной непринужденностью свернув фартук, открывала бы дверь, или повесила бы фартук на гвоздь в кухне, где он будет едва заметен.
Отдел шерстяных одеял, где в совершенном одиночестве стояла продавщица с массивным подбородком и чопорным выражением лица, изредка взглядывая на Фудзио, находился рядом с отделом полотенец. Женщина с откровенной подозрительностью пялилась на него. Только для того, чтобы отплатить ей за этот взгляд, он был готов продемонстрировать «искусство» кражи шерстяного одеяла, но вместо этого лишь спросил:
— Где продают фартуки?
У продавщицы на груди была приколота фирменная табличка. На ней была написана фамилия «Суга».