Сингапурские этюды
Шрифт:
Древние славяне уверяли, что птица поет от избытка чувств. Ученые-орнитологи утверждают, что пение птиц — это сигнал. Иногда он означает: гнездо занято.
О чем пели эти птицы и почему явственно слышался плач в этих звуках? О чем плакали баловни судьбы, окруженные таким вниманием и лаской? Капля росы в пять утра, плоды папайи, кузнечики от господина Тана, теплая ванна с белым перцем. Что это было? Зов крови, зов джунглей?
Я перехватил взгляд Онга, напряженный, печальный, не было полуулыбки в складках рта… Все-таки во всем виноваты эти липучие строки: «В знойный день жди любых неожиданностей».
Лестница, ведущая в никуда
Загадочная
Дом стоял там, где, наверное, ему и следовало стоять: на перекрестке двух дорог. Одна, начинаясь где-то у причалов порта, вела на север и, перевалив через дамбу, исчезала за проливом в Малайзии. Другая, возникнув из путаницы переулков вокруг Орчард-роуд, некогда знаменитой своими фруктовыми садами и плантациями корицы, а теперь ставшей образцовой туристской магистралью с пешеходным молом и десятками отелей разных рангов и архитектурных стилей, вела потом на восток, к аэропорту. То был не дом, а вереница домов, каких много разбросано по острову. Каменные аркады, деревянные зеленые решетки на окнах. Внизу работают, торгуют, наверху живут. Обычный дом, но были в нем две вещи необычные: загадочная надпись «ваянг сату стор» («лавка первого ваянга») и наружная белая винтовая лестница. Когда светила луна (а она в Сингапуре разная: в сентябре-октябре — малиновый шар, словно солнце на закате, потом медленно гаснет, становится ярко-оранжевой, затем бледнооранжевой, желтой, пока не придет к ущербу), лестница таинственно мерцала. А если, случалось, ветер пробегал по верхушкам придорожных тембусу, тонкий лунный свет и тени деревьев начинали языческие пляски.
В одной части дома пекли душистые вкусные булки, и их крепкий запах смешивался с медовым ароматом плюмерий. Их опавшие цветы в свете луны лежали словно морские звезды на морском дне. Плюмерии называют еще франжипанами. «Изобильный запах франжипанов, глубокий и сытный, как дух хорошего хлеба, выходящего из печи булочника», — писал о них Матисс. Жаль, что он не был в доме, где пекли душистые булки!
В гамму сладких ароматов вплетались запахи кухни, дорожные дуновения бензина. Порой в воздухе поселялся всепроникающий запах, который заглушал все иные. Вспомнилось, у Саади: «У кого в кармане склянка с мускусом, не кричит о том на всех перекрестках: за него говорит аромат мускуса».
Так приходил сезон дуриана. В доме жили поклонники этого фрукта, и мускусный запах поселялся здесь на весь сезон. Говорят, покупателей в пекарне становилось меньше, но что делать — удовольствия требуют жертв. В другой части дома была мастерская. Молодые ребята в белых майках и серых шортах — традиционной одежде местных хоккеров (так здесь называют лоточников, разносчиков — от английского слова hawk — «торговать вразнос») и мастеровых — плели мебель и кустарные изделия из ротанга и тростника. Подъезжали грузовики с длинными прутьями тростника и ротанга. Одни из Малайзии прямым ходом через дамбу, другие из порта, там материал перегружали из сампанов, куда они, в свою очередь, попадали с кораблей на рейде, прибывших из Индонезии. Лучшим. считается тростник манау. Он в изобилии растет в джунглях Индонезии и Малайзии и напоминает бамбук. Когда его высушат на солнце, он становится бежевым. Тростник куда тверже бамбука, поэтому и мебель получается крепкая. А вот ротанг тоньше, гибче. «Сговорчивее», — утверждали мастера. После того как нарезанный тростник разогреют над огнем, постепенно согнут и доведут до нужной формы, его связывают ротангом. Из самого ротанга плетут абажуры, корзины, а иногда и кресла.
Мне нравилась атмосфера мастерской. Сдержанность ребят, их юмор. Один из них, постарше и посмелее, поведал секреты ротанга. Причмокивая языком, говорил, показывая на кресло-качалку: «Восточный шарм, а?» Но никогда не предлагал купить, ведь он был не зазывалой, а мастером. И, наверное, именно поэтому очень скоро в нашем переулке заскрипели велосипеды разносчиков и в саду появилось кресло из тростника манау.
Праздник голодных духов
Дом на перекрестке стал привычной частью моего сингапурского бытия. Здесь среди лиц и ситуаций, простых и неожиданных одновременно, я ощутил себя в какой-то мере частью этого мира, прикоснулся к тьме непонятных мне традиций.
Мимо дома днем и ночью шли потоки машин в аэропорт и из аэропорта, в Малайзию и из Малайзии, а он стоял, обтекаемый этими потоками, как будто его мало касалось то, что происходило вокруг. Здесь жили люди, хранившие традиции своих предков, которые приехали некогда из Китая на заработки, да так и осели тут.
Выходила из дома маленькая щербатая старушка, выбирала место неподалеку, у дороги, раскладывала на камушке рис, соевый творог, крошечные кусочки курицы. Поджигала бумажки, на мгновение задерживала этот пожар в ладонях, и вот он уже полыхал на дороге, потом гас.
— Пришло время нашим добрым братьям провести каникулы на земле, — так оценил происходившее сухощавый молодой парень в строгой белой рубашке. Вместе со мной он наблюдал за действиями старушки. Я в недоумении посмотрел на него и услышал:
— Среди гостей из преисподней есть и такие, кто остались без родства, вот сердобольная старушка и позаботилась о них. Но видите: и пищу, и жертвенные деньги она оставила не слишком близко к дому. Боится, что пожалуют чужие духи, привлеченные ее гостеприимством.
И, видя, что достаточно пощекотал мои нервы, объяснил:
— Сегодня первый день седьмой луны по традиционному китайскому календарю. Верующие считают, что ворота преисподней открываются и духи умерших начинают свои странствия среди живых. Путешествие длится целый месяц. И гостей из загробного мира нужно не только кормить (не обязательно весь месяц, есть установленные дни: первый, пятнадцатый и последний день месяца), но и развлекать. Поэтому впереди много уличных концертов, представлений. Сколько свечей, ароматических палочек, мнимых бумажных банкнот будет сожжено, а ведь все это стоит денег, и немалых.
— Как же духи определят, что именно эти банкноты принадлежат им? — спросил я парня.
— Уж у них есть способы, не сомневайтесь, — быстро ответил тот и лукаво улыбнулся. — Так говорит моя бабушка.
Насколько глубоко проникли в сознание и образ жизни сингапурцев, выходцев из Китая, предрассудки и верования их предков! Хотя бы праздник голодных духов. Традиция установила серию табу. Не рекомендуется, скажем, выходить из дома, когда темнеет. Но попробуйте удержаться, если улица полна соблазнов. Гром барабанов и звон цимбал, яркий пульсирующий свет. Сцена с золотистым занавесом, подаренным бродячей труппе фуцзяньской классической драмы коммерческой фирмой. Напротив сцены — алтарь, на нем свечи, курительные палочки. Разные товары разложены для аукциона. Он проводится для тех, кто внес деньги на представление. Есть поверье: тот, кто предложил высшую цену на торгах, будет удачливым последующие двенадцать месяцев. Все это влечет людей. Ведь в конце концов не только для духов эти концерты, аукционы. Но духов надо задобрить — глядишь, и бизнес будет успешнее.
Помню одну прямо-таки сюрреалистическую картину у подножия отеля «Феникс», где после пяти вечера, когда уезжали последние машины, был ресторан под звездами.
Поздний вечер, чадит костер, догорают праздничные ароматические палочки, свечи, горит растопленный стеарин в широких блюдцах, величественные некогда жертвенные фигуры обгорели, сморщились, стали жалкими, смешными. Три дня здесь шумели представления, взлетали гамаки, горели костры, оглушала музыка, трепетал свет. Обеды для хоккеров и, конечно, для духов. Пусть пожалуют хороший бизнес. Не помогли. Закрыли ресторан под звездами, урбанизация оказалась сильнее богов…