Синглетон
Шрифт:
– Я постоянно лоббирую Европейский парламент, - ответила Изабелла.
– Разумеется, через пару лет несколько ариев достигнут такого уровня развития, когда их личные показания будут учитываться как аргументы в дебатах, но не стоит сидеть сложа руки в ожидании, когда это произойдет. Фундамент нужно готовить заранее.
Мы проговорили почти час. Изабелла накопила немалый опыт в борьбе с чрезмерным вниманием средств массовой информации и пообещала выслать нам вместе с контрактом целый справочник по этой хитрой науке.
– Хотите познакомиться с Софи?
– спросила она, словно только что вспомнив об этом.
– Это было бы замечательно, - ответила Франсина. Мы видели Софи
Мы вышли из кабинета втроем, и Изабелла повезла нас к своему дому на окраине города.
Уже в машине я начал заново возвращаться к реальности. Я ощущал ту же смесь возбуждения и клаустрофобии, что и двадцать один год назад, когда Франсина встретила меня в аэропорту новостью о своей беременности. Компьютерное зачатие еще не практиковалось, но если бы секс оказался хотя бы наполовину отягощен таким риском и ответственностью, то я остался бы девственником на всю жизнь.
– Не приставать и не допрашивать, - предупредила нас Изабелла, сворачивая на дорожку перед домом.
– Разумеется, - отозвался я.
– Марко! Софи!
– окликнула Изабелла, когда мы вошли в дом
следом за ней. В дальнем конце прихожей я услышал детское хихиканье и голос взрослого мужчины, что-то шепчущего по-французски. Затем из-за угла вышел муж Изабеллы - улыбающийся молодой брюнет, на плечах которого восседала Софи. Сперва я не решался взглянуть на нее и лишь вежливо улыбнулся Марко, угрюмо отметив, что он как минимум на пятнадцать лет моложе меня. И как мне вообще могло прийти в голову решиться на такое в свои сорок шесть? Потом посмотрел выше и поймал взгляд Софи. Секунду-другую она невозмутимо смотрела мне в глаза, но потом ее охватила застенчивость, и она зарылась лицом в волосы Марко.
Изабелла представила нас на английском; Софи учили говорить на четырех языках, хотя в Швейцарии этим вряд ли кого удивишь.
– Привет, - сказала Софи, но глаз так и не подняла.
– Пройдемте в гостиную, - предложила Изабелла.
– Хотите чего-нибудь выпить?
Потом мы впятером потягивали лимонад, и взрослые вели вежливый разговор о всяких пустяках. Софи сидела на коленях Марко, неутомимо ерзая и украдкой поглядывая на нас. Она выглядела в точности как обычная, слегка застенчивая шестилетняя девочка. У нее были соломенные волосы Изабеллы и карие глаза Марко; благодаря воле ее создателей или жесткой генетической симуляции она могла бы сойти за их биологическую дочь. Я читал технические спецификации, описывающие ее тело, и видел на записях его более ранние действующие версии, но тот факт, что оно выглядело столь правдоподобно, было не самым большим из достижений его разработчиков. Наблюдая за тем, как она пьет, вертится и ерзает, я не сомневался: она ощущает себя обитателем своей телесной оболочки в той же мере, что и я - своей. Она отнюдь не была кукловодом, изображающим девочку, дергая за электронные веревочки из укромной пещерки в ее черепе.
– Тебе нравится лимонад?
– спросил я ее.
Она разглядывала меня секунду-другую, словно размышляя, не
следует ли ей обидеться на бесцеремонность вопроса, потом ответила: - Он щекотный,
В такси, по дороге в отель, Франсина сжала мою руку - у тебя все хорошо?
– спросил я.
– Да, конечно.
В лифте она заплакала. Я обнял ее.
В этом году ей бы исполнилось уже двадцать. Знаю.
Как думаешь, она жива… где-то в другом месте?
Не знаю. И не уверен, хорошо ли думать об этом так.
Франсина вытерла глаза.
– Нет. Это будет она. Нам нужно видеть все именно так. Это будет моя девочка. Только на несколько лет позднее.
Перед отлетом домой мы заехали в небольшую лабораторию и оставили там образцы крови для проверки на патологию.
Первые пять тел нашей дочери доставили за месяц до ее рождения.
Я распаковал все пять и выложил их В ряд на полу гостиной. С обмякшими мускулами и закатившимися глазами, они больше походили на трагические мумии, чем на спящих младенцев. Я отбросил этот мрачный образ; лучше думать о них, как о наборах одежды. Единственная разница лишь в том, что мы не купили пижамки заранее.
Этот набор, от сморщенного и розового тельца новорожденной до пухленькой полуторагодовалой девочки, смотрелся довольно зловеще - хотя развитие органического ребенка, исключая серьезную болезнь или недоедание, едва ли менее предсказуемо. Недели две назад коллега Франсины прочел мне целую нотацию об ужасном «механическом детерминизме», на который мы обрекаем нашего ребенка, и хотя его аргументы были наивны с философской точки зрения, от этой последовательной серии объемных фотографий из будущего у меня по коже пробежали мурашки.
Однако истина состоит в том, что реальность в целом детерминистична независимо от того, что у тебя в голове - мозг или Квасп, потому что квантовое состояние мультивселенной в любой момент определяет все ее будущее. Личный опыт - ограниченный одной прожитой ветвью за раз - несомненно, кажется вероятностным, потому что нет способа предсказать, какое локальное будущее вас ждет, когда ветвь снова раздвоится, но причина, по которой невозможно узнать это заранее, заключается в том, что истинный ответ - это «все будущие сразу».
Для синглетона единственное отличие заключается в том, что ветви никогда не расщепляются на основе личных решений. Мир в целом будет и далее выглядеть вероятностным, но каждый сделанный выбор будет полностью определен тем, кем вы были и с какой ситуацией имели дело.
На что еще может надеяться кто-либо? Суть ведь не в том, что «кем вы были» может быть сведено к какому-нибудь грубому генетическому или социологическому профилю; каждая тень, которую вы видите ночью на потолке, каждое проплывающее в небе облачко, которым вы любуетесь, оставит некий маленький отпечаток в структуре вашего разума. Эти события тоже были полностью детерминированы, если их рассматривать относительно мультивселенной - при этом различные версии вашего «я» становились свидетелями любой из возможных вероятностей, - но в практическом смысле все сводится к тому, что никакой исследователь, вооруженный вашим геномом и законсервированной биографией, не сможет заранее составить схему всех ваших действий.
Варианты выбора, имеющиеся у нашей дочери - как и всё прочее, - были высечены на камне еще в момент рождения Вселенной, но эта информация может быть расшифрована лишь в процессе ее становления на жизненном пути. Ее поступки будут определяться темпераментом, принципами, желаниями, и тот факт, что все эти качества будут сами по себе иметь исходные основания, никак не может уменьшить их значимость. «Свобода воли» - понятие скользкое, но для меня оно попросту означает, что результаты личного выбора более или менее согласуются с вашей природой, которая, в свою очередь, есть условный, постоянно развивающийся консенсус между тысячами различных воздействий. Наша дочь не будет лишена шанса уступать капризам или даже поступать наперекор всяческим нормам, но, по крайней мере, она не потеряет возможности действовать в полном соответствии со своими идеалами.