Синхронизация в Биркенвальде
Шрифт:
СПИНОЗА.Не годится! Там говорят по-немецки.
СОКРАТ.Ну и что?
КАНТ.Бенедикт, не забывайте, что здесь мы общаемся с помощью не слов, а мыслей.
СОКРАТ.А мысли понимает каждый. И то, о чем мы сейчас размышляем, должно дойти до каждого как на его родном языке…
КАНТ.…Потому что это — правда.
СПИНОЗА.Понимаю…
СОКРАТ.Итак, можно начинать!
СПИНОЗА( по-детски радостно, возбужденно).
КАНТ.Не забывайте, Бенедикт: мы все время на сцене, и занавес поднят. И все это время на нас смотрят и нас слушают.
СОКРАТ.Или вы все еще не уловили ситуацию, Барух?
СПИНОЗА( немного растерянно). Как, уже?
СОКРАТ.Все еще не понимаете? Да мы попросту притворились, будто какой-то писатель использовал наши образы, а нас будто бы изображают артисты. ( Смеясь.) Ни один человек не заподозрит, что мы, так сказать, обратились в артистов и воспользовались именем автора — неплохо, да? А публика и вовсе обманута: мы заставили ее играть роль зрителей. И вот увидите: они не догадываются что они играют, а мы — настоящие и то, что здесь разыгрывается, тоже — настоящее.
КАНТ.Нет, серьезно, Сократ, что вы задумали? Что за пьеса?
СОКРАТ.Я хочу представить людям картину ада и показать им, что и в аду человек может остаться человеком. Примерно так, как мы здесь, на небесах, — или как там называют это те, внизу, — каким-то образом остались людьми. Разве нет?
КАНТ.Безусловно, безусловно! Слава Богу!
СПИНОЗА.Слава Богу!
СОКРАТ( тихо, Канту). И это называется — атеист…
КАНТ( усмехаясь). Итак? Я готов, Сократ!
СОКРАТ( обращаясь вверх). Прошу, занавес между вечностью и временем!
СПИНОЗА.Где мы?
СОКРАТ.В концлагере Биркенвальд.
КАНТ( скорее про себя). Жутковато…
КАПО( входя с группой заключенных, хрипло, привычно повелительным тоном). Значит, вот — блок 6, барак 9.
ФРАНЦ.Быстрей, Карл, нам бы занять местечко у печки!
КАРЛ( хромая). Подожди, я не могу так быстро. Левая нога…
ФРАНЦ.Обопрись!
КАРЛ( опираясь). Вот, хорошо, так дело пойдет.
ФРИЦ( Эрнсту). Слыхал, как лагерный начальник ругался, что нам в Бухенау дали только одно одеяло и что мы такие вонючие и завшивленные?
ЭРНСТ.Давай, старый оптимист, надейся, что здесь будет лучше!
ФРИЦ.Почему же обязательно нет? Скажи, разве ты не был уверен, что нас ведут в газовые камеры? А приехали в нормальный лагерь.
ЭРНСТ.Еще не вечер… Смотри, еще станешь капо, наломаешь дров… Подожди, пока все кончится — они нас всех свалят в общую кучу, вот увидишь.
ФРИЦ.Давай так: если ты сможешь мне доказать, что к этому идет, — будем разговаривать дальше, а пока ты мне этого не доказал, я веду себя так, будто я уверен, что останусь жив.
ЭРНСТ.А я не хочу надеяться до последней минуты — слишком тяжело будет разочаровываться.
ФРИЦ.А ты правда думаешь, что их не переживешь? ( Смеется.)
ЭРНСТ.Ты еще способен шутить?
ПАУЛЬ.У меня тут в мешке были сигареты! Еще от последней премии. Куда они подевались? Кто-то опять прикарманил!
ФРИЦ.Вечно эти фокусы… Я думал, мы все тут товарищи…
КАРЛ.И кто тут украдет? Здесь ведь только земляки.
ФРАНЦ.Вспомни про Отто…
КАРЛ.Бог ты мой, он-то уже наказан.
ЭРНСТ.Тоже справедливый порядок — если кто-то схватил кусочек колбасы, должен это идти в газ…
КАНТ( после того, как философы, послушав, смешались с заключенными). Пошлые люди, скажу тебе, Барух. Они воображают, что в их земном существовании должно быть какое-то соответствие между благотворительностью и благосостоянием, между нравственными заслугами и денежными заработками.
СПИНОЗА.Beatitudo ipse virtus… [1] Только порядочный человек может быть по-настоящему счастлив.
КАНТ( нетерпеливо). Знаю, знаю. Но вы проецируете все в одну плоскость — вы, с вашим монизмом.
СОКРАТ.Господа, не ссорьтесь! Здесь же идет спектакль!
КАНТ.Но я спрашиваю, Сократ, почему люди еще и ничему не учатся?
СОКРАТ.Это верно. Пока они не читают философские книги, они будут оплачивать свои философские заблуждения страданием и кровью, нуждой и смертью. Но подумайте еще раз — разве мы не должны были оплачивать нашу философскую мудрость ни кровью, ни страданием, ни нуждой, ни смертью?
1
«Beatitudo non est virtutis praemium, sed ipsa virtus» — «Блаженство не есть награда за добродетель, но сама добродетель». (Спиноза. Этика, V, 42).