Синие берега

Цветов Яков Евсеевич

– Нет. Следую за твоей мыслью, но останавливаюсь перед ухабами... Где бы что не упустить. У противника, между прочим, есть и танки, ты это знаешь, - сказал Семен с дружеской язвительностью.

– Танки, - подтвердил Андрей. Он обрадовался насмешливому замечанию Семена: спокойно, значит, отнесся к ухудшившейся обстановке. А обстановка ухудшилась, никаких сомнений.
– Танки, - повторил он.
– На Вано, на второй взвод, они едва ли пойдут, местность не танкодоступная. Только пехота. А на Рябова - непременно. С той же, повторяю, целью: пересечь дорогу и выйти к самому мосту.

Вот эти обстоятельства и следует учитывать.

– Ну, учтем. Конечно. Но каким образом учтем? Что ты имеешь в виду?

– Имею в виду то, что в моих силах. Переброшу Рябову все, что смогу. У Вано возьму. Оставлю ему несколько противотанковых гранат.

– А у переправы, у Яковлева как?
– осторожно вставил Семен.

Володя Яковлев вскинул на Андрея свои большие грустные глаза. Наступившая пауза показалась ему слишком напряженной.

Андрей вспомнил, когда Володя Яковлев даже улыбался, глаза его все равно были грустные.

– Собственно, об этом я и хотел сказать, оценив обстановку, как я ее понял. Сержант, два отделения...
– Андрей запнулся: какие там отделения! ...всех, кто есть в двух отделениях, выдвинь к повороту дороги.

– Понял.

– Одно отделение окопается справа от шоссе. И постарается, если противник все-таки сомнет Рябова, притормозить его. Прорвавшись Рябову в тыл, двигаться ему только к повороту, а оттуда до моста метров шестьсот? Да?

– Точно, - подтвердил Володя Яковлев.

– Конечно, - усмехнулся Андрей, - противник может не согласиться с моими предположениями насчет его действий и пойти прямо на переправу. На этот случай другое отделение расположи влево от шоссе. Метров сто еще западней поворота. Задача - задержать продвижение, пока батальон развернет свои силы. А сам с отделением - у моста.
– Что еще может он? Только это. Андрей неслышно вздохнул.
– Сколько у тебя противотанковых гранат?

– Семь.

Андрей помолчал.

– Семь?

– Семь, товарищ лейтенант.

– По две каждому отделению. Одну - про запас.

– Понял, - кивнул Володя Яковлев.

– Понял, - сказал и Семен.
– Чтоб атаковать и речи быть не может, пожал одним плечом, - если батальон и развернет свои силы.

– Атаковать?
– Андрей удивленно взглянул на Семена.
– Видел? возвращал его к дороге с ледяными глазками подфарок.
– Атака с нашей стороны совсем не в логике обстановки.

– Не в логике обстановки.
– Семен сердито стряхнул пепел с папиросы, будто похолодевший столбик пепла и раздражал его.
– И сам понимаю, что не в логике.
– Помолчал, как бы пережидая, пока спадет раздражение.
– Нам и задачи такой не поставят - атаковать, это ясно.

– Из этой ясности и надо исходить.
– Андрей прижмурил глаза, словно вслушивался в то, что произнес. Напрягшиеся было скулы смягчились, сгладились жесткие складки у рта, будто, сказав это, почувствовал облегчение.

– Да. Понятно. Как дважды два.
– Семен склонил голову.
– Заслоны у поворота дороги, противотанковые гранаты, если немец изберет лобовой вариант атаки на переправу, если будет действовать, как нам нужно...

– За немца не

ручаюсь, - понял Андрей неуверенность Семена.
– А мы будем действовать, как нужно нам.
– Он умолк, как бы раздумывая, что еще добавить.

– Давай, ротный, напрямки, - настойчиво произнес Семен. Он приподнял свои костлявые плечи.
– Главный удар противник нанесет, конечно, по тем подразделениям, которые поближе к переправе - пойдет на нас. В переправе все дело. Так? Вот и проси у комбата усиления. Ни первый взвод, ни Яковлев танкового напора не выдержат. Надо смотреть правде в глаза.

– Выдержат. Как это не выдержат?
– Три глубокие морщины сбежались на лбу Андрея.
– Если надо...

Семен смотрел поверх головы Андрея, поверх головы Володи Яковлева, будто вдаль смотрел, но куда можно смотреть, если так мал, так тесен блиндаж?

– Попробуем выдержать.
– Семен понимал необходимость подчиниться ответственности, которая значительно превышала силы роты.

– Семен, дружище, всякое у нас было. А живы...
– Андрей облизнул спекшиеся губы, хотелось пить.
– Сержант, - кашлянул.
– Володя, дай-ка флягу.

Володя Яковлев протянул руку к стене, снял с колышка охваченную шинельным сукном флягу, подал Андрею. Тот, запрокинув голову, сделал несколько долгих глотков.

– Вкусная вода.
– Андрей провел ладонью по губам, вернул флягу.

– Вкусная, - подтвердил Володя Яковлев.
– Куда ж лучше, днепровская...
– Он завинтил пробку и повесил флягу на колышек.

Андрей бросил на Володю Яковлева пристальный понимающий взгляд.

– Понял обстановку?

– Понял, товарищ лейтенант.

Володя Яковлев поднялся со ступеньки, на которой сидел, и тотчас на стене блиндажа вытянулась его тень, едва умещаясь на ней. Тонкий, высокий, на длинных ногах, он выглядел почему-то неповоротливым.

– Разрешите действовать?
– Сухие глаза на продолговатом лице выражали терпение, какое бывает у очень утомленных людей.

– Да. И немедленно.
– Сдвинув брови, Андрей как в пустоту смотрел перед собой.

В эти три горьких месяца войны беда и надежда всегда соседствовали. Иногда верх брала надежда, чаще беда, но оттого надежда не становилась слабее. Так и сейчас. Надо было собрать все силы, чтобы продолжать жить в мире, который ему противостоял.

Андрей устало выпрямился.

– Все. Пойду докладывать комбату. Ты остаешься у переправы?
– спросил Семена.

– Конечно.

6

Далеко за левым берегом небо начинало бледнеть. Оно и там еще было черным, почти таким же, как здесь, - вглядывался Андрей, - но уже приподнялось над землей, и в этом угадывался рассвет.

Андрей возвращался на командный пункт. Из головы не выходила дорога и двигавшиеся подфарки на ней. "Сейчас же доложу комбату". Впрочем, тот уже сам, наверное, ищет ротного. Андрей шел и спотыкался, хоть под ногами стлался мягкий песок. Там, где висела кобура с наганом, ремень слегка сполз вниз, и Андрею показалось, что именно это мешало движению. Он подтянул ремень и немного передвинул назад кобуру. Рука осталась лежать на ней, он забыл ее убрать.