Синие шинели (сборник)
Шрифт:
Итак, все становилось ясным. В одной из трудовых колоний Узбекистана отбывал наказание тот самый Вахтанг из Дубовки, скрывавшийся под именем Владимира Несторовича Лачпекиани.
Преступника этапом доставили в Караганду. Допрос шел около трех часов.
— Да, я любил Римму Низамутдинову, — рассказывал Филипп Саканделидзе, — и совсем не собирался убивать её. Зачем? Вечером, когда она осталась в магазине, мы о многом говорили. Я предлагал ей стать моей женой, обещал увезти в Грузию. В полночь в магазин постучались. Я открыл дверь и узнал старика Вано Хеладзе. Он по соседству охранял универмаг.
Вано не отказался от предложенного стакана вина. Разговорились. В это время в окно влетел булыжник… Старик схватил мое двуствольное ружье и выбежал на улицу. Прогремел выстрел. Это Вано припугнул хулиганов. Потом он вернулся и, подойдя к разбитому окну, стал подавать в него ружье… Эх, если бы знал я в ту минуту, что произойдет в следующий миг! Римма хотела принять ружье от Вано, но грохнул выстрел…
Старого Вано Хеладзе подполковник Саубянов в Дубовке уже не застал.
— Пусть земля ему будет пухом, — вздыхали соседи. — Хороший был человек.
Естественно было предположить, что Филипп Саканделидзе слышал о смерти старика, поэтому и сочинил версию о случайном выстреле, надеясь тем самым смягчить тяжесть преступления.
Но у убийцы ненадолго хватило воли обманывать следствие. На втором допросе Саканделидзе рассказал правду.
Всего лишь на несколько минут вышел он из магазина, оставив Римму одну. А когда вернулся, то увидел, как ключи, забытые в замочной скважине денежного ящика, чуть заметно покачивались на цепочке. Кто знает, может, Саканделидзе действительно по-своему любил Римму. Но у таких, как он, настоящая любовь одна — к деньгам. Малейшее подозрение, что он может лишиться хоть части ворованного и накопленного, вмиг перевесило все «чувства». Только страсть к накоплению жила в душе этого дезертира, отщепенца, вора, и во имя ее он в упор разрядил ружье в женщину, с которой был близок…
И. АНТИПОВ, сотрудник МООП.
г. Караганда.
Г. Смирнов
ДВОЙНОЙ РЕЙС
Капитан Стасов бросил короткий взгляд на оперуполномоченного Ахметова.
— Слыхал? Ночью совершен вооруженный налет на магазин Бобровского совхоза. Сторожа обезоружили, магазин ограбили.
Стасов тяжело поднялся из-за стола, кашлянул и выжидательно посмотрел на Ахметова.
— Вот так-то. Готовьте оперативную сумку и машину. Я свяжусь с Павлодаром, доложу в райком и прокурору.
Сборы были короткие.
Слева на всем пути петлял Иртыш. Усиливался ветер. По широкому полотну шоссе вместе с песком шуршал мелкий гравий.
— Ну и погодка, — заметил Ахметов, глубже натягивая на уши цигейковую шапку.
— Очень некстати, — дернув плечами, ответил начальник милиции. — Очень! Следы забьет, тогда ищи ветра в поле.
Въехали в поселок. Хорошо накатанная дорога привела к магазину. Вокруг него уже толпились группами жители поселка.
— Подберите понятых, — кивнул Стасов оперуполномоченному.
Два висячих замка вместе с вырванным пробоем лежали возле крыльца. На дверных косяках глубокие вмятины.
Жители поселка показывали работникам милиции ружейные гильзы и пыжи, валявшиеся подле. Продавец магазина, девушка с бледным лицом, подозвала Стасова и, приподняв фанерный ящик, указала на отпечатки колес автомашины. Рисунок протектора четкий.
— Это вы правильно догадались ящиком след прикрыть, — одобрительно отозвался Стасов и, обернувшись к оперуполномоченному, произнес: — Зафотографируйте и снимите отпечатки протектора.
По предварительному подсчету, преступниками взято около двух десятков полупальто, восемь рулонов драпа, шерсти, вельвета.
Сторож, женщина лет сорока пяти, пугливо смотрела на разложенные листы протоколов допроса.
— За полночь было, — заговорила она и вместе со стулом пододвинулась к Стасову. — Обошла вокруг магазин, заглянула в пристройку. Навес-то видели? И туда прошла. Постояла, прислушалась. Тихо. Вдруг погас свет. Я зашла в сторожку, зажгла свечу. Думаю, съем пару яиц. Слышу, кто-то скребется. Взяла ружье. Оно не убийственное, только огонь бросает. Крикнула: «Кто там?» Никто не отвечает. Решила, что ветер шалит. Вывеска-то, что над магазином, плохо укреплена, стучит при ветре. Поела, направилась в обход, и тут все случилось…
Она глубоко вздохнула и смахнула концом шали набежавшие слезы.
— Меня сбили с ног, вырвали ружье, стали пинать.
Она закрыла глаза. Подбородок дергался. Женщина пыталась сдерживать себя, но не могла.
— Когда пришла в сознание, слышу, как железо по железу лязгает, — продолжала она. — Я кое-как поднялась и — на квартиру к продавцу. У нее смыла кровь, и мы вместе побежали до конюха нашего. Тот взял ружье. Подбегаем к магазину, а навстречу автомашина. Конюх два раза выстрелил. Пальба началась.
— У них были ружья?
— Они тоже стреляли.
— Номер машины не заметили?
— Свет они не включали. В потемках все.
— А друг друга по имени не называли?
— Может, и называли, не знаю…
Были допрошены многие, но ясности в дело они не внесли. Можно было предполагать, что преступников было, по меньшей мере, трое. Они имели свой транспорт, действовали нагло.
Из вещественных доказательств имелись девять охотничьих гильз и отпечаток протекторов автомашины марки ЗИЛ-164.
По улицам поселка ежедневно проходят десятки автомашин, сотни людей имеют ружья одинакового калибра…
Участковый уполномоченный Абишев, попрощавшись с дружинниками, решил еще раз пройти по селу. Ночь стояла тихая, звездная. С юго-запада тянул сухой ветер.
Закурил, взглянул на часы. «Днем высплюсь», — успокоил он себя и неторопливо зашагал к Набережной улице.
Где-то послышался гул мотора. С Качирского тракта в сторону поселка, определил Абишев, мчалась машина.