Синие шинели (сборник)
Шрифт:
— Привет, — сказал этот, со шрамом. — Что пиво-то тянуть? Надо бы чего-то покрепче.
— Не мешает, — отозвался сидевший. — А расчет как?
— Не будем по мелочам считаться. Я предлагаю — я угощаю. По сто пятьдесят с прицепом? Или как?
— Дело хозяйское. Я не против.
Угощавший кивнул и принес стаканы с водкой, еще две кружки пива. Выпили. Разговор стал живее. Прислушавшись к нему, можно было узнать кое-какие блатные словечки, характерные ухватки, а когда парень со шрамом снял на минуту кепку, то волосы у него оказались остриженными довольно коротко, не успели еще отрасти после освобождения из колонии.
— Толиком меня зовут. Понял, Толиком, — повторял парень со шрамом своему новому дружку. К тому времени они еще выпили, и собутыльник Толика охотно назвался ему:
— А я Гошка… Здешний. Город знаю, как свои пять. Ты это учти, друг.
Из пивной они вышли вместе.
К сожалению, эта встреча осталась незамеченной. В городе между тем одно за другим стали совершаться дерзкие преступления.
Был первый час ночи. Постовой Зайцев медленно шел по своему участку. В ночной тишине резко скрипел снег под ногами. Вот из-за угла появились двое.
— Товарищ милиционер, можно на минутку?
— Я вас слушаю.
— Тут на соседней улице пьяный свалился. Замерзнет. Может, вы поможете?
— Пойдемте, покажите. Что-нибудь придумаем.
По дороге они еще поговорили о том, что, если кто не умеет пить, надо ему водку не продавать.
За углом, в свете уличных фонарей, постовой увидел лежащего на снегу человека. Он лежал неподвижно. Уж не замерз ли? Надо скорее вызывать машину.
С этими мыслями Зайцев наклонился над лежащим, не выпуская из поля зрения двух своих спутников. И вдруг лежащий схватил его за руки, потянул на себя. И сзади кто-то навалился. «Ах, подлецы!» Он пытался вырваться, но силы были слишком неравны. Зайцев чувствовал чужие холодные руки, которые нащупывали его горло, пытались его сдавить. Он отчаянно сопротивлялся, не замечая боли от ударов. Но вот удар в грудь, и еще в живот. Еще до того, как Зайцев почувствовал нестерпимую боль, он понял — нож. А потом боль ударила в голову.
Очнулся он в больнице. Когда врач разрешил свидания, товарищи сказали Зайцеву, что бандиты отобрали у него пистолет «ТТ». Зайцев обратил их внимание на то, что у одного из подошедших к нему, у того, что повыше ростом, он заметил шрам на шее, когда откинулся в драке шарф.
Мартовским вечером два человека легко открыли гвоздем незамысловатый замок одного из дровяных сараев в Алма-Ате, поудобнее разложили саксаул и завалились спать. Утром им удалось уйти незамеченными. Целый день неизвестные бродили по городу, приглядывались. Еще одну ночь провели на чердаке большого дома. И снова с утра бродили по городу.
А ночью из пистолета «ТТ» был убит Аверин.
Жизнь вмешивалась в ход следствия, вносила свои поправки, требовала ответа на неожиданно возникавшие вопросы.
Накануне в городе был задержан некто Максимов, у него обнаружили пистолет «ТТ». Разрешения на хранение оружия Максимов предъявить не мог. Оправдывался невразумительно.
И вот эксперт склонился над прибором. Были проведены контрольные выстрелы, и теперь научно-техническому отделу предстояло ответить на вопрос: не из этого ли пистолета стреляли в квартире Аверина.
Те и другие пули, гильзы ложились под микроскоп.
Казаченко пришел в управление задолго до начала рабочего дня. Никто не беспокоит, можно спокойно подумать, сопоставить добытые данные. Вынув из сейфа пухлую папку с документами, Казаченко поудобнее расположился за столом и собрался опять — в который уже раз — посмотреть собранные по делу материалы. Ведь бывает же: ты знаешь их почти наизусть, и вдруг знакомые данные оборачиваются какой-то неожиданной стороной, вызывают новые мысли и подсказывают новые действия.
Однако, на этот раз ему недолго пришлось побыть в одиночестве. Пришел старший следователь Александр Яковлевич Гинзбург, тоже с папкой в руках. Несмотря на молодость, Гинзбург имел за плечами большой опыт и считался одним из самых способных следователей. Ему удалось распутать не одно сложное дело.
— Что, не сидится дома? — спросил Кузьменко, ответив на его приветствие.
— Хочется поскорее найти их. Пока не натворили чего-нибудь еще.
— А что у тебя нового?
— К сожалению, нечем особенно похвастаться, — пожал плечами Гинзбург. — Вчерашние допросы помогли только уточнить приметы действующих лиц. Подробнее описаны похищенные из квартиры вещи. Я уже дал задание проверить возможные места их сбыта и установить наблюдение.
Казаченко хотел что-то сказать и не успел: дверь снова открылась, вошел Калаченко.
— Как с оружием, изъятым у Максимова? — сразу спросил его Казаченко.
— Баллистическая экспертиза показывает, что выстрелы в Аверина произведены из другого пистолета.
Они помолчали. Значит, Максимов не имеет к их группе никакого отношения. Им займутся другие.
А что же убийцы Аверина? Но Калаченко, оказывается, еще не все сказал.
— Вот смотрите. — Он положил на стол акты экспертизы.
Казаченко начал их быстро просматривать.
— Послушайте, Александр Яковлевич, — говорил он при этом Гинзбургу. — Гильзы и пули, найденные в квартире Аверина, из одного и того же пистолета. Следы на вырезке двери образованы буравом. Смотрите, эксперты установили и время, которое понадобилось на это: двадцать минут.
— Вы пока еще не дошли до самого главного, — сказал Калаченко.
— А что вы считаете главным?
— Смотрите вот здесь…
— А, вот что!
— Следы пальца! На вырезанном куске филенки. Его обнаружил Кобыща. Это же дерево, а оно хуже воспринимает узор. И еще удалось установить, что это оттиск среднего пальца левой руки.
Они еще поговорили и разошлись. Поиски в Алма-Ате не дали никаких результатов. Можно было предположить, что преступники уехали из города. Возможно, они скоро дадут о себе знать.
Действительно, в апреле пришло сообщение из Ташкента. О событиях в Чирчике…
В городском кинотеатре шел новый фильм. Желающих посмотреть его было много. Перед началом последнего сеанса к театру подъехала «Победа». Из машины вышел молодой парень и стал всматриваться в собравшихся здесь людей. Свет падал в машину, и там, на заднем сиденье, можно было различить другого парня, откинувшегося на спинку. Так он и сидел, надвинув шляпу на глаза. Открыл дверцу, но из машины не вышел.