Синий дракон
Шрифт:
Сипатый не сопротивлялся, шел молча и покорно — только время от времени свободной рукой тер обожженные глаза.
— Этот? — спросил Виктор, доставив пленника к машине.
Получив от меня подтверждение, Виктор отправил Ромку за фотоаппаратом, а сам тем временем деловито и ловко обыскал расстроенного кидалу. Пакет с деньгами тут же вернулся ко мне, а в карманах у незнакомца дополнительно обнаружились уже знакомый мне фонарик, зажигалка и пачка сигарет. Собственных денег у этого типа едва набиралось на автобусный билет.
Прибежал запыхавшийся Ромка с фотоаппаратом, и Виктор тут же заснял нашего пленника, ослепив его вспышкой и повергнув в состояние полной безнадежности.
— Это еще зачем? — пробурчал он сквозь слезы, которые все еще лились у него из глаз. — Вы уж, в натуре, окончательно обнаглели! Чего вам от меня надо? Я вас не знаю!
— Сейчас познакомишься! — пообещал Виктор. Сипатый понурился и уже почти заискивающе сказал, обращаясь ко мне:
— Давай по-хорошему, главная, а? Зачем нам неприятности? Деньги я тебе вернул…
— Это он называет вернул! — возмущенно воскликнула я.
— Я просто пошутил! — быстро сказал сипатый.
— А насчет мертвеца ты тоже пошутил? — спросила я.
— Тоже, — согласился он.
— А вот мы это и проверим, — пригрозила я. — Теперь у нас есть твоя фотография. Мы завтра же поместим ее в газете с указанием, что именно этот человек сообщил нам бесценную информацию о смерти Кротова… — Разумеется, я блефовала, мы никогда бы так не сделали, но сипатый этого знать не мог и призадумался.
— Чего вы вообще хотите? — спросил он наконец.
— Продолжения истории, — сказала я. — Только правдивого и абсолютно полного!
— Хорошо, я все расскажу, — сдался пленник. — Но с условием: вы отдадите мне пленку! И это.., деньги тоже!
— А вот это теперь только после того, как убедимся, что ты не соврал, — заявила я категорически. — Больше я тебе не доверяю. Получишь сейчас сто долларов, а за остальным придешь, когда твоя информация подтвердится.
— Ничего себе! — обиделся он. — Я же смертельно рискую!
— Можешь хоть сейчас уматывать на все четыре стороны, — предложила я. — А мы поехали проявлять пленку.
— Ну, вы полегче! — сказал сипатый. — Больно быстрые! А я, между прочим, не согласен! Меня в городе знают! — добавил он с некоторой грустью.
— Значит, будем разговаривать?
— Давайте куда-нибудь присядем, — предложил он, оглядываясь. — Я что-то себя неважно чувствую… Мы все четверо сели в машину — сипатый на переднее сиденье рядом с водителем, и он тут же уныло сказал:
— Жадность фраера сгубила! Знал ведь, что нельзя соваться в газету! Нет, захотелось бабок срубить влегкую! Ну что ты будешь делать!
— Ничего, не расстраивайтесь, — утешила я его. — Все еще поправимо! И деньги ваши будут, и никто ничего не узнает… От вас требуется только искренность.
— А как ты мои слова проверять будешь? — вдруг тоскливо сказал он. — Могилу, что ли, раскапывать?
— Могилу?! — ужаснулась я. — Ты что, Кротова в могиле видел?
— В могиле я его как раз не видел…
Я почувствовала себя окончательно запутавшейся.
— Ладно, хватит вокруг да около! — сердито потребовала я. — Назвался груздем… Рассказывай все по порядку!
Сипатый вздохнул и заговорил.
— Короче, было это в ночь на понедельник… Часа в два ночи, точно! Луна уже взошла. Сосновское кладбище знаете, конечно? Вот там я и был…
— В два часа ночи? — изумилась я.
— Ну, вообще-то, я пораньше пришел, — скромно признался сипатый. — Это они в два появились…
— И что же вы делали на кладбище в такой час? — подозрительно спросила я.
Сипатый хмуро усмехнулся.
— Да ничего такого особенного я вроде и не делал, — сказал он. — Так, присматривался. У меня, между прочим, газеты своей нет, а живот, он жрать каждый день требует! Ты вот попробуй, напиши газету, когда кишки протокол пишут, тогда узнаешь! И вообще, не хочешь слушать — так и скажи!
— Хорошо-хорошо, продолжай, — сказала я, глядя теперь на этого странного типа со священным ужасом — осквернителей могил мне еще видеть не доводилось.
— Ну вот, присматривался я маленько, — обиженно засипел он. — Ничего, вот те крест, не трогал!
Вообще, я с корешем должен был идти, а у него вдруг ангина! Летом-то! Ну, я полечил его самую малость и двинул один… Ничего хорошего я не выходил и уже собирался отчалить… А там на кладбище место такое есть — в самом конце, где кусты растут вроде живой изгороди, но не шибко густо, так что человек свободно пройти может. И рядом дорога. Дай, думаю, я здесь срежу и потихоньку — в город. И только я собрался, это, на шоссе выходить, как подъезжает машина, сворачивает с дороги и уже так, по кочкам шпарит прямо на меня! Ну, это мне с испугу показалось, конечно, если бы они меня заметили — сейчас бы я с вами тут не канителился… Успел я — мешок в кусты закинул и сам залег, где трава погуще была…
— Мешок? — переспросила я.
— Разве я сказал — мешок? — спохватился сипатый. — Это ты не поняла. Пакет! Хлеба я купил, пакет у меня с хлебом был… Короче, залег я, а эти, не доезжая метров сорок, тормозят. Канавка там была — потому затормозили, если бы не затормозили, так у них все оси поотскакивали бы. Не знаю, почему там эта канавка была — может, кабель собирались тянуть, — но она этим здорово подгадила. Ух, они ее и материли, когда остановились! Ну, не так чтобы в полный голос, но от души! Еще бы — им из-за этой канавы пришлось труп на себе волочь — а это полсотни метров! А я лежу. Они фары погасили — от луны было светло — и вдвоем потопали прямо на кладбище. Ага, двое их было — крепкие ребята, мордатые, в спортивных костюмах. Друг друга называли не по-русски вроде — Чек и Ара, — хотя морды у обоих русские, это без ошибки.