Синий рай
Шрифт:
— Поисковую группу уже собрали?
— Слава богу, да! Шериф отправил на поиски своих помощников, и волонтеров нашлось предостаточно.
— Вот и хорошо. — Джесс не мог перебороть себя и с недоверием относился к новому шерифу, в котором от пиарщика было гораздо больше, чем от блюстителя закона. Подумав об этом, он вдруг сообразил, что стоит на пороге, мешая Хирну открыть дверь и выйти из кабинета. Джесс мягко отстранил руки Фионы.
— Еще бы не хорошо! — подхватила она. — Я слышала, даже отставные полицейские вызвались участвовать в поисках и расследовании. И взялись за дело с самого утра. Здорово, правда?
— Прошу прощения. — Хирн проскользнул мимо Джесса.
Джесс
— Да. — Джесс поспешно отступил от Фионы и кивнул в сторону объявления на стене. — Это вы хорошо придумали.
Хирн и его дородный спутник прошли в кабинет. Прежде чем закрыть дверь, банкир обратился к Джессу:
— Не падай духом. Я тебе позвоню.
— Спасибо, Джим.
По пути к двери Джесс помедлил у объявления: «Пропали Энни и Уильям Тейлор. В последний раз их видели в пятницу, в 15:35, неподалеку от Сэнд-Крика». Далее говорилось, что на Энни был желтый свитер, джинсы и черные кроссовки, на Уильяме — черная футболка, джинсы и красные теннисные туфли. На ком-то из детей мог быть рыбацкий жилет.
При виде школьных фотографий детей у Джесса сжалось сердце. Он задумался: можно ли разглядеть на детских фотографиях черты характера будущих взрослых? Когда он разглядывал снимки своего сына теперь, по прошествии многих лет, то отчетливо видел, каким вырастет мальчишка. Все было очевидно. Если бы он знал тогда!..
Уильям широко улыбался, чуть вздернув подбородок, надо лбом смешно топорщился вихор. Мальчик выглядел счастливым баловнем судьбы и в то же время несчастным. Но Джесса поразил не он, а Энни — светловолосая, с открытым лицом и каким-то дерзким взглядом. Что-то было в ее ясных глазах. Девочка сразу понравилась Джессу, и он не находил объяснений своим чувствам. Неужели они когда-то уже виделись?
Моника Тейлор не находила себе места. Энни и Уильям пропали больше двадцати часов назад. Их мать не спала, не ела, не принимала душ и не переодевалась с того момента, как накануне вечером из дома ушел Том. Ночь выдалась бесконечной, вдобавок из духовки вдруг повалил дым — Моника совсем забыла про лазанью! — и сработала пожарная сигнализация. Пока Моника рыдала, стоя на газоне перед домом, один из пожарных утешал ее, а остальные ворвались в дом с огнетушителями и пожарными рукавами и через несколько минут вернулись с дымящимся противнем, полным горелого месива.
До того как сгорела лазанья, помощники шерифа заезжали к Монике дважды: сначала — выяснить, что случилось, а ближе к полуночи — за снимками и описанием примет детей. Шерифу наконец осточертело, что она названивает каждый час, и он прислал к ней врача, а тот выписал валиум.
Моника придумала себе занятие: пройдя по дому, она выходила через заднюю дверь во двор, поворачивала налево, обходила дом и снова входила в него через парадную дверь, при этом она так крепко сжимала в руке радиотелефон, словно хотела выжать из него сок. Когда телефон звонил, а звонил он часто, Моника вздрагивала и просила Бога, чтобы это был кто-нибудь из детей. Но ее мольбы так и не были услышаны. Вновь и вновь она прокручивала в памяти события предыдущего утра, и всякий раз пыталась представить себе, как сложился бы день, если бы Том покинул дом еще до завтрака, а еще лучше — вообще никогда не появлялся в нем. И снова молила Бога дать ей еще один шанс все исправить. Тома больше не будет, клялась она. Вообще никаких Томов, и точка.
Моника никогда не отличалась умением строить стратегические планы. Родители не объяснили ей, как надо действовать в ситуациях вроде нынешней. Она всегда завидовала тем, у кого есть план и цель. В минуты растерянности все выбивало ее из колеи, не к кому было даже обратиться за поддержкой. Ни в коем случае не к матери, это ясно. А отец… кто его знает, где он теперь.
Одной растить двоих детей было нелегко. Знакомясь с мужчинами, Моника вскоре выясняла, что они либо сами разведены и обременены обязательствами, либо женаты, но не прочь развлечься. Некоторые оказывались незрелыми себялюбцами, как Том. Никто из этих знакомых не годился в отцы ее детям. Слишком долго она ждала и надеялась напрасно, боролась с апатией, безуспешно барахталась в трясине.
Теперь же, впервые за бесконечно долгое время, ее жизнь вдруг обрела цель и смысл: надо вернуть детей во что бы то ни стало.
Моника сидела за кухонным столом, уставившись на цифровой таймер микроволновки, когда в застекленную дверь постучал шериф Эд Кейри. Микроволновка показывала четверть десятого.
— Можно войти, миссис Тейлор?
Моника подняла голову, увидела его и кивнула.
Шериф Кейри был рослым, форма шла ему, но не маскировала увесистый пивной живот.
— Вы что-то хотели мне сообщить? — спросила Моника.
Он сел.
— Я предпочел бы явиться к вам с хорошими новостями, но скажу только, что один из моих помощников нашел у ручья Сэнд-Крик кое-какие вещи. Удочку и кроссовку, завязшую в грязи. Надеюсь, вы сможете их опознать.
У Моники начали путаться мысли. Да, опознать кроссовку Энни или Уильяма она сможет. А как быть с удочкой?
— Попробую, — нерешительно ответила она, — только мне надо позвонить хозяину удочки.
— Насколько я понимаю, Тому Бойду?
— Да.
Кейри неловко поерзал. Его избрали шерифом лишь несколько месяцев назад, с незначительным перевесом голосов. В прошлом он занимался недвижимостью.
— Мои помощники считают, что дети не просто заблудились.
Моника уже в который раз пожалела, что приняла валиум, и теперь он мешал ей сосредоточиться.
— Что вы хотите этим сказать?
— В общем, мы решили квалифицировать этот случай как расследование уголовного преступления, а не поиски пропавших людей. Удочка висела на ветке в сотне ярдов от реки. Кроссовку сразу же нашли неподалеку от тропы, в грязи. Мои помощники рассудили, что если бы кроссовку просто потеряли — мы считаем, что ее потеряла Энни, — ее легко можно было бы вытащить из грязи. Но кроссовка осталась на тропе. Значит, девочка очень торопилась. Скорее всего — убегала от кого-то. Или от чего-то.
Глаза Моники широко раскрылись. Кейри вынул из сумки прозрачный пакет, внутри которого лежала перепачканная кроссовка. При виде ее Моника словно приросла к стулу.
— Это кроссовка Энни, — ровным и безучастным голосом выговорила она. — От кого они убегали?
Кейри положил пакет на стол.
— Мы не знаем. Мы нашли там и другие следы, но прошлой ночью дождь почти смыл их. Сейчас мы прочесываем местность.
Пол под ногами у Моники вдруг резко накренился, вокруг потемнело. На протяжении всей бессонной ночи ей представлялось, как ее сын и дочь заблудились в лесу и спрятались под деревом, пережидая дождь. Она надеялась, что они нашли хоть какое-нибудь укрытие и додумались переждать в нем ночь. Ей представлялось даже, что они упали в речку и что их унесло течением. Думать об этом было ужасно. Но мысли о том, что она сейчас услышала от шерифа, ей в голову не приходили. Она не предполагала, что ее дети могут стать чьей-то добычей.