Синий ветер
Шрифт:
— С погодой вас, товарищ капитан!
Солдатик начал тормошить второй ком, бил им о стену, бросал на пол, снова поднимал и встряхивал.
— Что я вам говорил? Вот и пурга начинается. Но вы теперь не замерзнете.
Второй ком оказался шубой, в ней были завернуты сапоги, унты, ватные стеганые штаны, теплая куртка и даже рукавицы на собачьем меху.
— Я побегу, а то разгуляется, и дороги не найдешь.
Солдат ушел. Олег выглянул вслед ему за дверь, но не увидел ничего, кроме ворочавшейся снежной лавины, не услышал ничего, кроме истошного пронзительного воя.
5
На берегу были раскиданы бревна, доски, кирпич; в бухте, у кромки блестящего, как битое стекло, берегового припая, стояли катера, баржи, плашкоуты. Посередине всего этого возвышалась дощатая будка, возле нее за верстаком стоял парень в пыжиковой шапке и ругался:
— Ты для чего тут приспособлен? Руководить. А ты только руками водишь. Если не можешь, вали отседова.
Перед ним стоял мичман Туз и виновато хлопал глазами. Заметив Борисова, Туз сорвался с места и побежал навстречу.
— Товарищ капитан-лейтенант, личный состав плавсредств занимается по распорядку дня.
Поздоровавшись с мичманом, Олег кивнул в сторону парня в пыжике и спросил:
— Кто это?
— Козырев, бригадир плотников.
В ответ на приветствие Олега Козырев только приподнял взгляд и нахлобучил поглубже шапку — точь-в-точь как это делал его отец, диспетчер аэропорта.
— В чем дело? — спросил Олег.
— Какое уж там дело! — махнул рукой Козырев и ткнул рубанком в направлении Туза. — Поставили его начальником, а он…
Козырев сердито зашаркал рубанком. Желтая стружка падала на снег, как лапша.
— Ну, а все-таки?
— А чего он прыгает под носом, чисто воробей. А клюет по зернышку. А по зернышку много ли набежит? — И, отложив рубанок, назидательно произнес: — Не-е-ет, тут нужен человек погуще. Умом надо брать, а у нас больше глоткой живут. Орать-то все стали слишком горазды.
— Кажется, вам тоже трудно в этом отказать. А все-таки в чем дело?
Выяснилось, что мичман Туз приказал бригадиру работать строго по чертежу, Козырев этот чертеж повесил на гвоздик в типовой пристройке за будкой, а там кто-то им ненароком воспользовался. Мичман вспылил, накричал на бригадира, а тот, в свою очередь, на мичмана.
— По этой картинке выходило, что мы тут месяц колупаться будем, — объяснял Козырев. — А мне в этом никакого резону нет. Раньше проще было без этих художеств, а ничего — жили. Тоже мне, ученый гусь выискался!
— А ты не обзывайся! — вспылил Туз. — Лапоть неотесанный.
— Вот что, — сказал Борисов. — Советую вам обоим почитать повесть Гоголя о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Там тоже один назвал другого гусаком. Что из этого вышло, узнаете, когда прочитаете. А пока постарайтесь внятно, популярно, не перебивая друг друга объяснить, что вы тут делаете.
Мичман Туз коротко и четко, как и полагается военному человеку, доложил о своем проекте строительства эллинга для подъема судов на берег. При этом он высказал глубокое сожаление, что по вышеупомянутым причинам не может воспользоваться своим чертежом.
Козырев-младший говорил проще:
— Их способнее туда на катках выкатить. Я их на бревна посажу, зацеплю лебедкой от ДТ-54 — и баста! Нечего тут мудрить, спокон веков так таскали.
В общем-то, оба были правы. Сделав из их проектов гибрид, Олег приказал вытащить сначала легкий катер, на котором его доставили с аэродрома.
Подвели катки. Хомутинников завел за кнехт конец. Заработала лебедка, трос натянулся и потащил катер на катки. Но, как только форштевень уперся в первое бревно, трос заскользил по кнехту.
— Растяпа! — закричал на Хомутинникова мичман и бросился к катеру. Но катер был от берега метрах в четырех, и, чтобы забраться на него, мичману пришлось ухватиться за трос. Перебирая руками, он долез почти до самой палубы, когда с берега вдруг донесся женский крик:
— Товарищ Туз, что вы делаете?
То ли от неожиданности, то ли от напряжения кулаки мичмана разжались, и он плюхнулся в воду.
Позади Борисова стояла девушка в вязаной красной шапочке и черном полушубке. Подробнее Олег не успел ее рассмотреть — надо было вытаскивать мичмана.
Но тот вылез сам, отряхиваясь и беззвучно шевеля губами — то ли потерял голос, то ли стеснялся выразить вслух все, что ему хотелось. Он весь посинел, усы обвисли. Постукивая зубами, он слизывал с усов капли грязной воды и был удивительно похож на большого пса. Беззвучно пролаяв что-то в направлении красной шапочки, он устремился в будку.
— Все равно я вас оштрафую! — крикнула ему вслед девушка.
Олег повернулся к ней и представился:
— Капитан-лейтенант Борисов.
— Ага, так вы и есть новый начальник плавсредств? Силантьева, инженер по технике безопасности. — Она сняла перчатку и протянула Олегу руку. — Надеюсь, теперь-то здесь будет хотя бы элементарный порядок. Видели этот акробатический этюд? Почему вы это допустили? Учтите, я вас предупреждаю хотя и в первый, но в последний раз. Иначе буду штрафовать.
Она говорила строго, хмурила тонкие скобки бровей, но лицо ее оставалось веселым, даже ямочки на щеках не пропали, а темные глаза светились лукавым блеском. И непокорный локон, выбившийся из-под шапочки, довершал это общее впечатление о ней, как о добром и веселом человеке.
Хомутинников никак не мог справиться с тросом.
— Заматывайте «восьмеркой», внахлест! — крикнул ему Олег.
Наконец форштевень полез на каток, Козырев и трое солдат стали подводить кильблоки. Катер медленно поднимался из воды. Теперь всем руководил Козырев. Он весело покрикивал на солдат: