Синтез

Токацин

Он отцепил катетер, и, смотав, бросил его в ведро. Гедимин зашевелился, пытаясь сесть; после полутора суток лежания тело казалось слабым и малоконтролируемым.

— Теперь от моей выделительной системы отстанут? — он покосился на ведро.

— Твоя выделительная система только сегодня перестала кровить, — фыркнул медик, отодвигая ненужные приспособления к двери. — Твоё счастье, что почки целы. Ещё два удачных пинка — и перешёл бы на резервный вариант выведения. По типу мартышки. Эй, теск, тебя не звали!

Он выставил вперёд руку, отодвигая Иджеса от койки Гедимина. Механик нехотя остановился, пристально наблюдая за движениями раненого. Сармат сел и помотал головой — боли не было, но от избытка анестетиков в крови мысли текли медленно и периодически путались. Он осмотрелся — за прошедшие сутки зрение стало немного более чётким, но мир по-прежнему состоял из размытых цветных пятен. Он поднёс забинтованную ладонь к глазам, почти уткнулся в неё носом, но чёткости не прибавилось.

— Никак не починить зрение? — он посмотрел на медика. — Линзы, пересадка?

— Не поможет, — отозвался тот. — Глаза у тебя в порядке. А мозг не пересадишь. Посмотрим, что будет через неделю, а пока — береги голову. Особенно затылок.

Собрав ненужные приспособления, он направился к двери. Из коридора донёсся звук шагов — несколько сарматов почти бегом прошли мимо палаты. Кто-то из них стонал и приглушённо ругался.

— Эй, а я? — повернулся к медику Иджес. — С меня что-нибудь снимут?

— Чего с тебя снимать? — буркнул тот. — Пока не мутант. Завтра уберём фиксаторы, и пойдёшь работать. И раненый инженер наконец сможет выздороветь. Зачем тебя вообще тут держат?

Подталкивая перед собой ведро, он вышел за дверь. Иджес сердито фыркнул.

— Я тоже инженер, — он сел рядом с Гедимином, заглянул ему за спину и сочувственно хмыкнул. — Ты весь в пятнах. Помочь встать?

— Сам справлюсь, — отозвался ремонтник, поднимаясь во весь рост. Координация движений оставляла желать лучшего, но несколько шагов вдоль койки дались ему без труда, и он даже не налетел на её угол. Остановившись, он завёл руки за голову и потянулся, напрягая затёкшие мышцы. Тело, несмотря на значительные неисправности, снова стало рабочим механизмом. Оставалось отремонтировать мозг.

Дверь приоткрылась, и в палату боком втиснулся филк в белом комбинезоне с синим крестом через всю грудь. Пробормотав приветствие, он положил на койку Иджеса две пары контейнеров с водой и пищей и свёрток с одеждой. Гедимин забрал свои штаны и отошёл к стене — санитар собирался перестелить его койку, и сармат не хотел мешать. Следом в палату вполз робот-уборщик. Запахло дезинфектатором.

— Уже семь? — Иджес, раскупорив контейнер с водой, посмотрел на часы, потом за окно — там ещё не начинало светать. Жёлтые блики больше не скользили по подоконнику — утренняя смена отправилась на рудники, глайдеры улетели, и аэродром временно затих.

— Надо что-то делать. Тут от скуки сдохнешь, — Иджес тронул Гедимина за руку. — Когда у тебя всё срастётся, ты ведь сможешь давать указания и проверять работу? Если что не видно, мы всегда за тебя посмотрим. А мозги тебе не отбили. Вот сейчас ты помнишь, как устроен ядерный реактор?

— Какой именно? — угрюмо отозвался Гедимин. Он допил воду, и жажда унялась, а вместе с ней ушёл невыносимый жар, но швы ещё зудели, а мысли растекались, как Би-плазма из треснувшего чана. Он вспомнил о почти готовой модели АЭС, оставшейся в бараке, о градирнях из стеклянистого фрила (он собирался поставить внутрь лампы и сделать себе ночник) и о настоящем, почти готовом реакторе «Ската», об исследованиях которого уже три недели молчали даже северянские сайты. «А если напишут — мне даже не прочитать,» — с досадой подумал сармат. «Вот угораздило…»

По коридору снова прошли сарматы. Двое из них вполголоса переругивались. На подходе к палате Гедимина и Иджеса шаги затихли, и спустя две секунды двери распахнулись.

— Инженеры «Вестингауза»? Это вам, — хмурый сармат в униформе медика держал в руках что-то, обёрнутое в непрозрачный скирлин. — Гедимин Кет, главный инженер кассетного цеха? Не знаю, что это, но принесли макаки в белой броне.

В свёртке была рация — судя по состоянию корпуса, только что с конвейера. Гедимин, прикрыв бесполезный правый глаз, приложил палец к распознавателю, и экран засветился. Папка «Срочные задания» была на месте; открыв её, сармат пробежался взглядом по картотеке и досадливо сощурился — в базе не было ничего, кроме сведений от «Вестингауза» — тех, с которых он начинал работу. Его собственные планы и доработки пропали бесследно.

— Спасибо, — буркнул Гедимин, вешая рацию на ремешок; её корпус не доставал до нижних рёбер и не задевал фиксаторы, а прикосновения холодного жёсткого фрила к груди можно было терпеть.

— Кет? — в дверь просунулся второй медик. — Выглядишь бодро, говорить можешь. Значит, справишься. Передай своему другу-взрывнику, что он совсем спятил. Я в курсе, что у вас за дела с Веберном Арктусом. Ясно, что побить его следовало. Но совать петарду в задний проход — это уже лишнее. Теперь макаки таскают его за умысел на убийство. Погоди, ещё к тебе придут. Он что, не насиделся по карцерам?

Гедимин мигнул.

— Линкен напал на Веберна? Я ничего об этом не знал, — он качнул головой. — Он… взорвал живого сармата?

Иджес фыркнул и хотел ткнуть его кулаком в спину, но опомнился и отдёрнул руку.

— Живой сармат наработал на взрыв, — еле слышно напомнил он.

— До взрыва не дошло, но ему крепко досталось, — криво усмехнулся медик. — Не слышал? Верится с трудом. Ладно, ваше дело, главное — не продолжайте. Карцер лечению не поможет.

Медики вышли. За ними, подгоняя перед собой робота-уборщика, ушёл санитар. Сарматы переглянулись.

— Он там, — Иджес кивнул на стену палаты. С соседней палатой соприкасалась только она. Гедимин подошёл вплотную и прислушался. За стеной заскрипел металл — кто-то тяжело перевернулся на койке и вполголоса выругался по-сарматски. Гедимин сузил глаза.

— Там, — прошептал Иджес, приложив ладонь к стене. — Если перекроем дверь, он никуда не сбежит. За окном — проволока.

Он недобро усмехнулся и потёр ладони, окидывая палату задумчивым ищущим взглядом, потом подошёл к единственной тумбочке и обхватил её, пытаясь поднять. Винты, крепящие её к полу, заскрежетали.