Шрифт:
Егор Лавров
СИНТЕЗ
Оставалось чуть больше двух минут. "Надо было взять с собой карту Города", - думал Зоанд, хотя карта была не нужна - память с абсолютной точностью хранила маршрут и время. "На этот раз ошибки быть не может, думал он.
– Если я ошибся на этот раз - значит, ложна сама идея".
Сознание автоматически отмечало цифры на электронных часах и код местонахождения капсулы на табло-ориентире. Оставалось полторы минуты.
Он встал, и руки отработанным движением сняли предохраняющую панель микрокомпьютера. Обнажилось
"Ошибки быть не может. Город бесконечен, но замкнут. И как любая замкнутая бесконечность, должен быть ограничен".
Прикосновение жала микропаяльника отделило несколько проводников. Двигатель смолк.
"Ограниченность подразумевает поверхность разделения на непересекающиеся множества. На Это и Не это".
Зоанд передвинул один из проводников по плате и вынужден был упереться коленом - капсула начала тормозить, и инерция толкала его к передней стенке.
"Оно никому не приходит на ум именно потому, что элементарно. Чтобы понять простоту - нужна гениальность".
Судя по прекратившейся вибрации, капсула остановилась. Он шагнул к створкам и ладонями стал раздвигать их. Мертвые моторы сопротивлялись, но щель неуклонно расширялась, открываясь в темноту.
Каменной стены впритык к капсуле, как это случалось раньше, не было. А значит, как он и предполагал, здесь, именно здесь, находилась точка, соединяющая Это и Не это. Город и Не город,
Он спрыгнул вниз в полосу света, падавшего из капсулы, и пол неожиданно мягко спружинил.
Зал был огромен, в темноте терялись расстояния, но, подняв голову, можно было различить крошечные точки светильников.
Он решил найти стену зала и пошел вперед. Необычный поп - неровный и мягкий - шуршал под ногами. Почувствовалось движение воздуха как при плохо отрегулированной вентиляции в коридоре и принесло непривычные запахи. Величина зала и высота потолка, которые он не мог определить, действовали неприятно. Но торжество успеха заслоняло все.
"Так просто!
– думал он.
– Гениальность мысли и точность расчета. Теперь самое интересное - что же такое то, что не Город?"
Зоанду показалось, что стало чуть светлее, однако стен все равно видно не было. Он присел и пощупал пол - напоминало влажный биомох с очень длинными нитями. Оторвал одну, поднес к лицу. И почуял чужой, пугающий аромат.
Стало действительно светлее, и он смутно различил колонну совсем близко от себя. Проведя по ней ладонью, ощутил пористость и шероховатость поверхности. Слева стояла еще одна колонна и еще. Разной толщины, И над ними волнами возникал шум, напоминающих плеск воды.
Зоанд оглянулся, ища покинутую капсулу, и вдруг увидел светящуюся красным, медленно увеличивающуюся полусферу вдели, Он застыл, не в силах оторваться от этого явления, не замечая больше ничего вокруг, до тех пор, пока не был ослеплен яркостью свечения. Он зажмурился и приложил ладони к лицу, ожидая, когда исчезнут синие круги,
А когда вновь открыл глаза, то ужас сковал
Там, где он находился, не было границ, не было стен. Его окружала зелено-голубая бесконечность.
В опыте Олана настал ответственный момент, к тому же его дом был предпоследним, потому он не спешил выходить, хотя слышал Ритуальный свадебный ход от самого края Деревни. Вой трубы то и дело обрывался, и тогда слышался голос Азима.
С волнением Олан наблюдал за замкнутым глиняным кувшином, стоявшим над огнем. Еще несколько месяцев назад Олан начал мучиться тем, куда девается дух, идущий от кипящего варева из съедобных лиан. Его, духа, очень много, если запах слышен даже за порогом. А коли заткнуть кувшин пробкой - куда денется дух?
Варево, судя по звуку, закипело, и Олан нетерпеливо ждал. Пробка, однако, оставалась неподвижной, и он испытал разочарование, Отгадка так проста, что не стоило и пробовать, - дух, которому некуда деваться, из похлебки не идет.
Свадебный ход тем временем приблизился, и Олану пора было появиться. Он печально вздохнул, поднялся и шагнул за порог.
Впереди, как и положено, двигался Поридам с трубой из ствола дерева Шим. За Поридамом осторожно ступали босыми ногами будущие муж и жена. Они были по Обряду скрыты глухими белыми балахонами, но Олан, как и все население Деревни, знал, кто это.
За новобрачными шел Азим, а позади - радостно возбужденная толпа. Свадебный обряд совершался редко, и было оставлено все. Не доносился из хижин монотонный шум жерновов. И даже старые самцы тхеопамов, таскавшие по подсохшему в эту пору лугу камни для Моста в Болоте, и те были согнаны за деревенскую Изгородь и бродили, лениво постукивая тяжелыми хвостами о землю.
Поридам остановился у дома Олана и опустил трубу. Остановился и ход, а Азим выступил вперед. Обычное радостное ощущение единства с жителями передалось Олану.
– Привет тебе, брат наш!
– вибрирующим ритуальным голосом протянул Азим.
– Привет тебе, о Учитель!
– ответил Олан, прекрасно зная Обряд.
– Помнишь ли ты, как цвело дерево Шим, как цветет дерево Шим, и как будет цвести дерево Шим?
– Помню, Учитель!
– смиренно отозвался Олан.
– Помнишь ли ты, что все есть так, как было, и будет так, как есть?
Вытянутое лицо Азима в Обряде приобретало магически-притягательное выражение. Будто неподвижное, но одновременно неуловимо меняющееся.
– Помню, Учитель, - Олан пытался и не мог отвернуться, чтобы не чувствовать силы глаз Азима, и в этот миг за спиной Олана бабахнуло и зашипело. Толпа вздрогнула. Из дома резко потянуло похлебкой, и Олану больше всего захотелось иметь глаз на спине, как у болотного крокодила, чтобы увидеть, что же там, в доме, случилось. Но Обряд не позволял отвлекаться, и он остался неподвижен под взором Азима.
Азим не мог не слышать звука и не почувствовать запаха, но он только слегка запнулся.
– Помнишь ли ты, что смерть карает жизнь и что жизнь должна покарать смерть?