Синяя Рыба
Шрифт:
Вика же ничего не видела — вооружившись биноклем, она внимательно изучала таинственных пассажиров лодки.
— Отойди от воды! — рассердился Максим, — Почему девчонки никогда не понимают с первого раза!
— Ты не поверишь, — Вика протянула ему бинокль. На лице ее застыло странное выражение, — Посмотри на лодку. Знаешь, кто плывет в ней?
— И кто же?
— Мы.
— Что?! Погоди, я посмотрю сам.
Озеро было абсолютно пустынным.
— Видишь?
— Вообще-то нет. Она куда-то подевалась. В тумане не видно. Должно быть, пристала к берегу. А ты уверена, что?..
— Абсолютно.
—
Три молодые русалки, те самые, которые уже довольно долгое время исподтишка подглядывали за нашими героями, показались из своего тайного укрытия и подплыли к самому берегу. В их длинные иссиня-черные волосы были вплетены кувшинки, тонкие шеи украшали ожерелья из ракушек.
— Мы можем просветить вас, — нежным, журчащим, как лесной ручей, голосом проворковала самая смелая, — Если это, конечно, для вас это столь важно.
— Только сначала, — перебила ее сестра, — хотелось бы выяснить одну маленькую деталь: дорого — это сколько?
Вика взвизгнула и живо отскочила назад: русалки произвели на нее сильное впечатление, да и в памяти ее слишком живы были сказки о наивных простаках, которых водяные жители хитростью заманивают к воде, чтобы утопить в своем омуте, или, еще того хуже, скормить гигантским кракенам.
— Дорого — это нисколько, — смешался Максим, — Это в переносном смысле. Я имел в виду совсем другое…
— А-а, понятно, — протянули русалки, мгновенно утратив к чужакам всякий интерес.
— Не обращайте на них внимания, — сказала третья, самая старшая из сестер, до сих пор хранившая молчание, — Мои сестры все воспринимают слишком буквально. Впрочем, мы ведь и так вам все расскажем, ведь, правда, девочки? То, что вам довелось наблюдать, называется переплетением времени. Вы видели свое собственное прошлое. И будущее.
— Мы видели будущее?
— Да. Не слишком далекое, правда, — час-два, не более.
Русалка хлестнула хвостами по воде, обрызгав мальчика водой. Вике повезло — она стояла дальше, ей внепланового душа не досталось.
— Коллизии времени на нашем Озере появились очень давно, — продолжала русалка, — Наверное, Высшие что-то напутали в своих расчетах, хотя, возможно, они здесь не при чем, а это всего лишь природная аномалия. Мы к ним давно привыкли, к тому же наслоение времени довольно несложно распознать по характерному серо-синему туману, стелющемуся по земле. А вот чужеземцам с непривычки, должно быть, жутковато. Некоторые от потрясения элементарно падают в обморок, потом их откачивай, приводи в чувство, объясняй, что да как… Хорошо, вы оказались не из робкого десятка.
— Мы видели вещи и похуже, — заметила Вика.
Русалки быстро переглянулись.
— Что вы имеете в виду? — тихо проговорила одна из них.
— Вы слышали про Тени? — ответил Максим вопросом на вопрос.
— Что-то не припоминаю… — русалка задумалась.
— Вы сказали «Тени»? — перебила ее другая, — Так их зовут? Прошлой ночью мы видели в камышах на восточном берегу странные темные фигуры. Похоже, они что-то искали, но потом словно провалились сквозь землю. Мы прочесали все камыши, но так никого и не нашли, — она вдруг заливисто
— Почему вы называете его «Бездонным озером»? — вмешалась Вика, — Оно действительно бездонное, или это так, для красного словца?
— Конечно, нет! — с жаром воскликнули русалки, и заговорили все разом, наперебой.
— Это не метафора. У него действительно нет дна. Ни одним эхолотом в мире ты не сможешь измерить глубину Бездонного озера.
— Даже водяные драконы не знают его истинных размеров. Правда, один из них все же заплывал в самую глубокую впадину — далеко не все способны добраться даже до ее середины.
— Он рассказывал нам, что обнаружил один из материальных миров. Там тоже есть озеро, и природа очень схожа с нашей — горы и леса, а вода еще холоднее, чем здесь. Он вынырнул, чтобы вдохнуть воздуха, но какие-то существа на берегу заметили его и стали щелкать какими-то странными аппаратами.
— К счастью, дракон не пострадал — броня делает их тело практически неуязвимым, но он был так напуган яркими вспышками, что полгода после этого случая не решался заплывать глубже, чем озерные карпы.
Выбрав стебель подлиннее, русалка сорвала белую кувшинку, и принялась плести венок. Две другие тут же последовали примеру сестры.
— Посмотрите на журавлей! — обеспокоенно воскликнула одна из них, случайно подняв взгляд к небу, — Почему они уже улетают? Никогда прежде они себя не вели так странно.
Журавли кружили в небе, выстраиваясь в стройный клин и громким кликом поторапливая остальных. Другие же так спешили, что, не тратя время на соблюдение традиции, а попросту сбившись в неорганизованные стаи, разлетались во все стороны: так, словно их целью было не попасть куда-то, а убраться подальше отсюда. И хоть птицам было бесконечно жаль покидать обжитые места, они улетали, не раздумывая.
Русалки вновь переглянулись, нахмурившись. Их изумрудно-зеленые, словно сплетенные из водорослей, ауры, мокрые и блестящие, как и они сами, разом встопорщились и заострились, окрасившись в лиловый цвет тревоги.
— Даже птицы порой бывают немного странными, — улыбнулась Вика. — Недавно мы повстречались с одним. Вылитый страус, но почему-то требует, чтобы его называли драконом.
— А, Кикедро! — засмеялись русалки, — Да уж, тот еще кадр.
— Вы его знаете?
— Еще бы! Другого такого поди отыщи. Он, разумеется, самый обыкновенный страус, но его воспитали драконы. Уж не знаем, как страусиное яйцо оказалось в драконьем гнезде, но, когда пришла пора детенышам появляться на свет, из одного яйца вылупился не дракончик, а птенец страуса. Драконы, конечно, приняли его в семью, и воспитали вместе со своими родными детьми, — в самом деле, не бросать же малыша на произвол судьбы! Только летать страусенок так и не выучился, хотя, несмотря на это, до сих пор свято уверен в том, что он — дракон.