Синяя звезда
Шрифт:
Машина медленно тронулась, я оглянулась. Колеблющаяся тень под фонарем, отбрасываемая раскачивающейся фигурой, медленно размахивала верхними конечностями – то ли пытаясь сохранить равновесие, то ли взлететь.
– Пьяница! – рявкнул Форд. – Почему ты его не выгонишь?
– Кто еще с ним возиться будет? – невозмутимо откликнулся Роман. – А специалист он классный.
– Классный, – передразнил его кобель. – Пока до бутылки не доберется. Имей в виду, я за себя не ручаюсь, если он снова полезет целоваться.
– Оставь мои проблемы мне, – сердито заметил Роман и повернулся ко мне: – Оля, вы расстроились?
– Бросьте, Рома, я человек привычный, лишь бы он свои лапы не распускал, – рассудительно ответила я. – Потому что я, как и Форд, в таком случае за себя тоже не ручаюсь.
Роман захохотал:
– До сих пор в распускании лап он замечен не был. Но чего у него не отнимешь, так это склонности к пьяным излияниям в любви. Пережить это можно, хотя и тяжело. Мне жалко видеть людей, которые могут проявить себя только таким образом.
– Жалелыцик! – снова высунулся Форд. – Опять меня из любви к людям на поводок посадишь?
– Прости уж, что делать, ты ведь его сожрешь иначе, – заметил Роман. – А потом, я помню, как три дня тебя вылавливал, когда ты загулял в позапрошлой экспедиции. Было дело?
Форд выразительно хмыкнул:
– Что я, не кобель, что ли? Против природы не попрешь…
– Вот и молчи, – спокойно заметил Роман. – Юрик тоже против своей природы устоять не может. Что-то вы примолкли, Оля. С вами все в порядке?
– Не знаю, – вздохнула я. – Не уверена. Сколько сейчас времени? И где мы?
– Время приближается к двум ночи, а мы направляемся в порт, к нашему судну. Вам чего-нибудь, кроме как еще поспать, хочется?
– Вам роль язвы не к лицу, – возразила я.
– А что мне остается делать? – Роман вздохнул. – Мы проехали несколько сотен километров, но за это время я видел вас в бодрствующем состоянии всего пару часов в сумме. И вы хотите, чтобы я все это молча сносил?
– Меня Форд напугал, – мне не хотелось оправдываться, да и что я могла ему возразить?
– Чем? – Роман нахмурился.
– Он сказал, что во сне какая-то часть меня исчезает.
– Вот как? А вы что думаете?
– Откуда мне знать? – я пожала плечами и полезла в карман за сигаретами. – Я, пока вас ждала, додумалась до того, что моя крыша не в порядке.
– Как это?
– Обыкновенно. Посудите сами. Я в обществе говорящих предметов и животных еду к черту на рога в обществе малоизвестного мужчины. По дороге с нами постоянно творится нечто невообразимое. Вы всерьез полагаете, что это нормально?
Роман оглянулся на меня с кривой улыбкой.
– А что, по-вашему, Оля, является нормальным? Бессмысленные разговоры с людьми, которым нечего сказать друг другу? Вдребезги пьяные мужики, которые иначе не могут раскрыться? Привычно одинокая жизнь из опасений, как бы чего не случилось? Хождение на работу изо дня в день, чтобы доработать до пенсии, а потом спокойно сидеть до самой смерти на диване перед телевизором?
Я с удивлением посмотрела на него.
– Рома, разве вы сами не живете именно такой жизнью? Он ответил с горечью в голосе:
– Увы! Но я не считаю подобное безобразие нормой.
– Вы, Рома, наверное, слишком много читали сказок в свое время.
Мне стало грустно, потому что я сама в детстве читала в основном сказки и всю жизнь ждала чудес. А когда они появились в моей жизни, испугалась за сохранность своих мозгов. Да на кой черт, действительно, так цепляться за психическую нормальность, если она мне ничего хорошего не принесла в этой жизни? И если я все равно не в состоянии определить, норма или патология определяют происходящее со мной, какая мне, в сущности, разница?
Роман посмотрел на мой заметно сморщенный профиль, но ничего не сказал. Мне тоже не хотелось ни разговаривать, ни думать. Я почувствовала, что снова засыпаю. Нет, только не это, стыд какой! От очередного ухода в неизвестно куда меня спасла близость порта и необходимость перебазироваться на судно.
Роман поставил машину на стоянку, прицепил к кобелю, бурчащему себе под нос что-то невнятное о свинском отношении к разуму, один конец поводка, второй вручил мне. Выволок из багажника оба рюкзака, взвалил на себя, закрыл машину, и мы благополучно расстались с очередным этапом странной, непривычной, ненормальной жизни.
На спящем корабле Роман вытащил из кубрика сонного капитана Гену с роскошными седыми усами. Мы отказались от питья горячего чая и доедания холодной ухи. Привязав Форда в рубке, спустились вниз, в кубрик под рубкой. Во мраке, наполненном устоявшимся запахом несвежих носков, Роман помог мне забраться на верхнюю полку, я уткнулась носом в прокуренное одеяло. Попытка обмозговать творящееся вокруг не завершилась успехом. Или наоборот, завершилась…
В общем, я снова благополучно уснула.
– О чем это ты задумалась? – мне на голову плюхнулось что-то слегка колючее, но не увесистое. Я дернула головой от неожиданности, отчего на колени свалился небольшой букетик из мелких цветочков с ядовито-малиновыми лепестками и резким приятным запахом. Колени оказались усаженными в кресло, над ними я, наконец, обнаружила и себя. Снова потрясла головой, взяла в руки букет, принюхалась. Откуда они, ведь такие же росли на берегу моря, того солнечного моря?…
– Это мой ответ на твою чашку, – Расмус с довольнехонькой мордой наклонился надо мной, наверное, чтобы как следует рассмотреть мою реакцию.