Сирахама

Прядильщик Артур Иванович

— Так… правильно?

— Да, сэнсэй! А теперь — чуть-чуть напрячь щеки, чтобы появились ямочки. Уй, какие у нас очаровательные я-я-ямочки!

— Угу…

— Прекрасно! Прекрасно! А теперь — убираем пальчики от уголков губ. Пробуем без пальчиков… Держим-держим-держим… Еще четыре секунды. Три. Две. Одна! Замечательно, Сигурэ-сэнсэй! Вы такая миленькая, когда улыбаетесь!

— Что… теперь?

Сигурэ кончиками пальцев осторожно разминала чуть затекшие мышцы лица, непривычные к такой нагрузке. Мисаки открыла

небольшой чемоданчик-косметичку:

— Теперь, сэнсэй… Теперь самое трудное!

— Знаю… — Сигурэ рассматривала тюбики, кисточки, баночки, зеркальца, «патронташ» губной помады. — Маскировка! Грим.

— Хм… Ну, можно и так сказать. Но я предлагаю использовать другой термин! Он будет отражать саму суть того, что мы собираемся сделать! Боевая раскраска!

— Боевая… раскраска. — Попробовала слова на вкус Сигурэ и кивнула. — Нравится. Полосы… продольные. От глаз — к ушам. Ото рта — к шее… увидят… испугаются. Присутствие духа… потеряно!

— Полностью согласна, Сигурэ-сэнсэй! Но у нас другая цель! Допустим, у нас задание — обратить на себя максимальное внимание противника…!

Сигурэ внимательно слушала, и Мисаки воодушевилась:

— Точно! Чтобы помочь товарищам проникнуть на хорошо охраняемый объект и выполнить задание, необходимо отвлечь охрану оригинальным и нелетальным способом. Для этого мы и используем боевую раскраску, подчеркнув все достоинства, данные нам природой! М-м-м… упрощаем вводную — считаем, что в охране — только мужчины репродуктивного возраста!

— Интересная… концепция…

— Если сэнсэй позволит, я нанесу максимально эффективные штрихи, чтобы ни один «охранник» не смог отвести взгляда! А наши товарищи тем временем…

Сигурэ задумалась, а Мисаки затаила дыхание… Наконец, Сигурэ кивнула:

— Согласна. Но. — Сигурэ ткнула пальцем вверх. — Если сможешь… пальчиками… за потолок… вниз… головой

— Конечно! — Не колеблясь согласилась Мисаки. — Ради такого — готова!

Через сорок минут Мисаки мешком рухнула сверху на специальный мат для прыжков с шестом:

— Готово, Сигурэ-сэнсэй… — Прохрипела она, не в силах оторвать голову от кожи мата. — Вы неотразимы и смертоносны, Сигурэ-сэнсэй! А теперь — разомнемся! Пятьдесят повторений комплекса «Кавайная улыбка». Хаджиме! А я пока «пробегусь» по всем пунктам операции! Итак: вначале выжидаем момент, когда никаких другие раздражители не будут отвлекать аудиторию, я подаю команду…

* * *

Редзинпаку хохотало в общем зале, глядя на огромный экран. Мужчины уже были румяные от выпитого пива. Миу привалилась к боку Кенчи и с интересом следила за происходящим на экране.

— Попрощалась с подчиненным? — Разрисованный красными полосами персонаж в белых одеждах сардонически усмехался.

— Смысл? — Чуть хмурое выражение на хладнокровном лице.

— Так ведь твоя смерть неминуема!

— Если это случится, то уж с ним я точно прощаться не собираюсь!

Кэнсэй утер слезинку из уголка глаза:

— Ну, вылитая моя Соечка! Такая же серьезная и непреклонная! Эх! Помнится, вот так же меня на поединок до смерти вызывала… И взгляд — один-в-один!

Драка в воздухе между персонажами продолжалась. После многочисленных превозмоганий враг был повержен.

— Не вздумай раскрывать моих секретов! И не мешайся под ногами! Сейчас будет самое интересное! — Говорил один персонаж — маленькая хрупкая женщина в белом хаори — другому персонажу — тучному толстощекому великану. Перед ними появился третий персонаж — шрамированный суровый старик с белой короной на голове.

Кэнсэй встрепенулся показывая пальцем на экран с надписью «Продолжение следует»:

— О! Таки вылитый папаша! И, помнится, Соечка ему тоже неплохо наваляла, когда он… ну… не соглашался, в общем… Но он, конечно же, поддавался, да! Потому что счастье молодых — это главное! А какое ж это счастье, если достигнуто без напряжения и усилий, да?

Акисамэ обернулся и потянулся к ноутбуку, подключенному к настенному монитору, чтобы распаролить следующую серию, но… так и застыл с протянутой к клавиатуре рукой.

— Ты чего? — Удивился Сакаки.

Акисамэ не ответил — он, как загипнотизированный, неотрывно смотрел в сторону двери. Сакаки пожал могучими плечами и посмотрела туда же… и тоже застыл изваянием:

— Во имя Луны! — Прошептал он потрясенно.

Через некоторое время в сторону двери смотрели все.

Там стояло Чудо!

Женщина в средней длины черно-золотом китайском ципао, на острых тонких шпильках, с вычурной прической, заткнутой двумя спицами…

А ЕЕ лицо! Лицо! Подведенные глаза, пышные ресницы, росчерки знакомых молний-бровей. Очерченные румянами высокие скулы. И губы… полные манящие лепестки светло-кремового цвета какого-то очень теплого, мягкого оттенка…

Миу впервые ощутила иррациональное желание закрыть ладошкой глаза Кенчи, который находился в том же состоянии, что и остальные присутствующие мужчины. Даже Апачай перестал пережевывать свой кусочек пиццы! Даже Апачай!!!

— Как же… Как же… Как же… — Бормотал Кэнсэй.

Закаленный вуайерист самоотверженно боролся с параличом. Его руки поднимались, но тут же беспомощно падали: поднести фотоаппарат к лицу — значило на мгновение разорвать зрительный контакт!

А потом Чудо… улыбнулось!

Пальцы Кэнсэя безвольно выпустили фотоаппарат, изо рта Апачая (!) выпал недожеванный (!!) кусок пиццы!!! И только Сакаки смог спасти свою банку с пивом, так как быстро поставил ее на пол рядом с собой.

И никто не обратил внимания, как в комнату мышкой прошмыгнула Мисаки.