Сирахама
Шрифт:
— Тренируйся больше и усерднее, донечко! — Расхохоталась женщина. — А я вам еще рукавиц свяжу! Прочных! Только «протекторы» и «защиту» на «тренировках» не забудьте использовать! «Травмы» от тех «тренировок» получать нам пока еще рано!
— Ой! — Миу едва не выронила свой телефон.
Собеседница Миу залилась смехом:
— Що? Все с головы вылетело? Какой гарный хлопец попался! Таке хазяйство из симьи упускати ни як не можна!
Мы с Миу и Мисаки как раз завершали длительный и приятный ритуал вечернего расставания
Я ничем старался не показать, что о чем-то догадываюсь, а девушки — ничем старались себя не выдать… Это нельзя было назвать даже «молчаливым соглашением» — это скорее подразумевалось по умолчанию, без всяких договоренностей, что вербальных, что безмолвных. Будто, если мы об этом даже думать не будем, и даже намеком не покажем, что что-то было — то этого как бы и не было!
И вот тут за моей спиной, от ворот, полыхнуло знакомой жутью:
— Здра-а-авствуй, Кен-чан!
Я оторвался от Миу и повернулся к воротам…
— Здравствуйте, Фуриндзи-доно! — Глубокий уважительный поклон.
Некоторое время Старейший давил меня жаждой крови, но, видимо, «чмок-тренировки» сделали свое дело: меня не трясло и в бегство я обращаться не собирался. Миу тоже спокойно терпела рядом, а вот Мисаки, не очень привычная к ТАКОМУ Старейшему, спряталась у меня за спиной.
Правда, присутствия духа дракошка не теряла и внимательно следила за обстановкой. В наступившей тишине отчетливо вжикнула молния на ее куртке… Только б она не стала хвататься за свои пистолеты!
Жажда крови погасла. Старейший помолчал, разглядывая нашу ощетинившуюся троицу:
— Кен-чан, зайдешь на минутку? Угости старика своим чайком! А то в последнее время отраву всякую подсовывают — из-за дрянной химии даже вкуса не разберешь! Да и не люблю я симулировать глубокий и здоровый сон, хо-хо-хо! Внученька, это я не про твой чай, милая… Это я про другой чай… Заодно поговорим! Внученьки… да успокойтесь вы! Не буду я его убивать… сегодня.
— Хо-о-о… — Выдохнул Старейший, с наслаждением сделав первый глоток. — Давненько такого чая не пробовал, Кенчи! Давненько! Такие воспоминания навевает! М-м-м…
— Спасибо, Фуриндзи-доно!
— «-доно»? Я вот, что тебе скажу, Кенчи! Мои ученики либо есть, либо их нет. Чтобы они ни натворили, они всегда мои ученики. А если мне не понравится то, что они натворили, то они перестают быть. Вообще. Понимаешь?
— Да, сэнсэй. Понимаю. Мне была незнакома эта концепция, и я подумал, что обманув ожидания учителя, я потерял право называться его учеником.
— Достойный взгляд на вещи. Не хуже прочих. Как в старые-добрые времена, когда в таких случаях было принято делать себе сепукку… вне зависимости от справедливости упреков, хо-хо-хо!
Я закашлялся:
— Ну, не настолько я чувствую себя виноватым, Фуриндзи-сэнсэй!
— И это таки тоже хорошо! — Хитро сверкнул глазами Сверхчеловек. — Ну? Задавай свой вопрос, Кенчи!
— Каким должен быть муж Миу?
Я спросил без раздумий: «список вопросов» уже был давно готов, и ЭТОТ — был лишь «пристрелочным».
Старейший разочарованно вздохнул и подвинул мне свою опустевшую чашку. Пока я ее наполнял, он внимательно меня разглядывал. Наконец, заполучив чашку, ответил:
— Попробуй еще раз…
«Как мы и думали, Старик! Как мы и думали…»
— Каким должен быть ваш ученик Сирахама Кенчи? — Тут же спросил я.
— Хо-хо-хо! — Старейший с удовольствием сделал глоток. — Гораздо лучше! Молодец! А не поделишься своими мыслями?
— Миу и девочек вы используете в качестве приманки, вытягивая меня на какой-то, только вам известный, уровень. Какой? Этого я не знаю. Зачем? Этого я тоже не знаю.
— «Используете»… звучит так, будто мы какие злодеи, Кенчи!
— Прошу простить, сэнсэй, я неправильно подобрал слово. Разумеется, вы любите Миу и Ренку. И, я надеюсь, Мисаки. Просто используете любые доступные вам средства и… «ставите все на карту».
— Ну… можно и так сказать. — Старейший снова сунул усы в свою чашку.
— Мой вопрос, учитель… — Осторожно напомнил я.
— Что? Ах, твой вопрос… Ответ на него есть. И достаточно однозначный. Без многозначительных двусмысленностей — прямой и честный. Но вся интрига в том, Кенчи, что мой ученик должен найти его сам — я не собираюсь своему ученику давать ответ на блюдечке… как там…? с голубой каемочкой? И, чтобы ты не терзался, сразу скажу — ты сегодня задал правильный вопрос. Именно тот, который я от тебя и ожидал.
— И от ответа на этот вопрос зависит…
— Ты про своих подружек? Нет, не зависит. Я не знаю, сколько у тебя займут поиски ответа — можешь, хоть всю жизнь искать — я подожду! Но, хочешь — обижайся на меня, ученик, а твое обучение продолжается — и твои «морковки» по-прежнему являются для тебя приманкой. Одной из. Договоренность с Асамия остается. Договоренность с Кэнсэем остается. Смешная возня твоих хвостатых родственников — остается. А то, что уже произошло… — Старейший неодобрительно покачал головой. — Ну, так на дворе уже двадцать первый век! Мы, Редзинпаку, идем в ногу со временем! И ЭТО уже не является препятствием! Если, конечно, ЭТО не то единственное, что ты хотел получить от своих… «морковок», Кенчи.
— Разумеется нет, Старейший! — Возмутился я.
— Можешь задать второй вопрос. — Разрешил Фуриндзи.
— Сколько у вас было учеников?
— Много! Очень много! Но тебя ведь не это интересует, да? Тебе бы у Акисамэ пару уроков риторики взять, хо-хо-хо! Чтобы правильные вопросы научиться задавать! С другой стороны, так интересно угадывать, что же ты имел в виду на самом деле! — Старейший погладил бороду. — Я разному учил, учу и буду учить. Разных людей. Тому, чему я тебя хочу научить, я еще не учил никого… Но — сам, Кен-чан! — Предугадал он мой вопрос. — Выясни это сам! Иначе мне будет неинтересно! А когда мне неинтересно — это печально. Всем.