Сиракузовы против Лапиных
Шрифт:
Сиракузов был в своей милицейской форме, хотя в обычные дни редко её носил.
— Это потому, — говорили Сиракузовы, — чтоб его не узнали. А то каждый увидит перед собой подполковника и не захочет ничего нарушать.
Кроме Сиракузова на площади находился Коля, главная судейская бригада, которая обогнала на своей машине гонку и теперь гонку поджидала, а также Наташа возле своей «скорой помощи».
Площадь была разрисована белыми квадратами, и на этих квадратах стояло аршинными буквами слово «ФИНИШ».
А по краям площади шпалерами
И тут вдалеке появились гонщики.
Их было всего двое, и они жали к финишу, стараясь обогнать друг друга.
— Сиракузовы… Сиракузовы, — сразу зашумели на площади.
А оба наши Сиракузовы гордо выставили вперёд подбородки.
— Товарищи! — громко объявил в микрофон сидящий за столиком судья-информатор. — Появились лидеры десятого этапа! Под первым номером идёт рабочий ленинградской ситценабивной фабрики Борис Севастьянов. Под сорок вторым — московский студент Иван Пирогов! Поприветствуем их!
Все монеткинцы, конечно, захлопали, только не мы с Сиракузовыми.
— Ну, — язвительно сказала Вера, — а где ваши Сиракузовы?
— Сейчас, сейчас придут, — неуверенно ответили Сиракузовы.
— Вы же говорили, что они — первые, — не отставала Вера.
— Сейчас, сейчас придут, — продолжали твердить Сиракузовы.
Вера шепнула мне на ухо:
— Признавайся, подложил гвоздики?
— Ничего я не подкладывал, — сердито сказал я.
И тут показалась основная масса гонщиков. Они вынырнули из-за поворота, и сразу запрудили собой всю улицу, и теперь неслись, не глядя по сторонам, к площади.
Мы тревожно ждали.
— Приближается основная группа! — объявил судья-информатор. — В группе находится лидер многодневной велогонки студент Ленинградского индустриального техникума Константин Сиракузов! Он идёт в жёлтой майке!
Что тут случилось на площади!
Сиракузов-старший, забыв, что в руках у него мегафон, заорал на всю площадь радостно:
— Жми, Кеша!..
Коля заметался по площади и, вероятно, тоже помогая Сиракузовым, мысленно закрутил педалями.
Весь народ зааплодировал, а оба младших Сиракузова закричали:
— Ура!
Я тоже закричал «ура», хотя никаких Сиракузовых в этой пёстрой массе катящихся гонщиков не видел. Видел только спицы и колёса. Они сверкали.
Сиракузовы-младшие подозрительно уставились на меня:
— Не примазывайся к нашим гонщикам! — сказали они и снова закричали «ура».
Я хотел ответить, что они такие же их гонщики, как и мои, и пожалел, что не подложил им всё-таки гвоздики или щётку.
А дальше было всё, как и предполагалось: усталые спортсмены безропотно выслушали Колину речь, с ответным словом выступил один из тренеров, потом велосипеды под охраной Сиракузова-старшего отвезли на автобазу, где дядя Борис вместе с механиками велогонки принялся за их профилактический осмотр, а самих гонщиков на двух автобусах отправили в баню, и мы поняли, что сегодня наших Сиракузовых так и не увидим.
— Мы наметили для вас целый ряд мероприятий, — говорил Коля.
— Сейчас для них главное — баня, а потом спать, спать и спать, — отвечали тренеры и руководители команд. — А уж завтра, если получится, они примут участие в ваших мероприятиях.
— Я, конечно, понимаю, — печально соглашался Коля.
Но, как мы увидели, он всё понимал по-своему.
8. Велогонка (продолжение)
Скоро на площади остались мы да Сиракузовы: Сиракузовы чуть ближе к своему Коле, мы — чуть подальше.
— А теперь ты куда? — спросили Сиракузовы Колю.
— Не знаю, — печально сказал Коля.
Он стоял на площади, но душа его, вероятно, была со спортсменами, в бане.
И тут Сиракузовы решительно сказали:
— Надо идти в баню. Иначе мы не увидим сегодня ни Кешу, ни Виктора… и не познакомимся.
Мы с Верой сразу приблизились, а Коля восхищённо сказал:
— Молодцы! Я тоже думал про баню. Но у нас нет мочалки. Хотя бы для отвода глаз.
— Можно без мочалки, — сказали оба Сиракузова.
Мы с Верой, чтоб обратить на себя внимание, ещё больше приблизились.
— А ей нельзя в мужскую баню, — сразу сказали оба Сиракузова.
Вера чуть не заплакала от обиды.
— Ничего, — утешил её Коля, — если мы вытащим их из бани, то себе возьмём Виктора, а вам отдадим Кешу…
И, отправив расстроенную Веру домой, мы пошли в баню.
— Спортсмены моются, — увидев нас, сказал банщик дядя Саша.
Но тут появился Коля, протянул билеты и сказал, что мы не просто в баню, а на совещание; мол, между приезжими и нами состоится сейчас совещание по спортивным вопросам.
Банщик ещё больше изумился, но впустил.
Мы зашли и разделись.
— А это зачем? — увидев в руках Сиракузовых блокнот и авторучку, спросил Коля.
— Для автографов, — пояснили Сиракузовы.
— Оставьте, — сердито сказал Коля.
Нехотя Сиракузовы сунули свои блокнот и авторучку под одежду и бросились нас догонять.
Только теперь, когда мы вошли в мыльню, нам стало ясно, какая это нелёгкая задача — найти здесь Кешу и Виктора: в мыльне мылось сто тридцать человек, клочьями висел пар, и опознать среди всех этих людей незнакомых нам Кешу и Виктора было невозможно.
— Значит, так, — вглядываясь, сказал Коля. — Вы, — он имел в виду Сиракузовых, — пойдёте в тот зал. А ты будешь опрашивать тех, кто моется здесь. Встречаемся в парилке.
И, договорившись, мы начали действовать.
Я подошёл к первому велогонщику с шайкой.
— Здравствуйте, — сказал я ему.
— Здравствуй, — ответил он.
— Поздравляю с прибытием в наш город.
— А? — переспросил он и посмотрел на меня на этот раз, как на сумасшедшего.
— Я ищу Сиракузовых, Кешу и Виктора. Это мои братья, но я их, к сожалению, никогда не видел. Вы не знаете, где они?