Сирена
Шрифт:
– С добрым утром, красавица, – прошептал он. Его пальцы медленно выводили узоры на моей руке. Должно быть, он прочел мое удивление. – Не хотел тебя будить. Ты так красива, когда спишь.
Я улыбнулась.
Он меня любит! Я вся светилась от радости.
В четверг я праздновала маленькую личную годовщину. Неделю назад меня нашел Акинли. Все в доме удивлялись, почему меня не разыскивают. Акинли все больше уверялся, что я остаюсь навсегда. Я справлюсь. Хранить молчание не так уж и сложно. И я вела себя осторожно.
Я так и не поговорила с Океан, поскольку боялась Ее ответа.
Снова и снова я уговаривала себя поговорить с Ней, как в первый раз. Убеждала себя, что Она добра, но после случившегося с Джиллиан уже не чувствовала уверенности. Надо набраться смелости.
Пятница выдалась ленивая. Мы с Акинли вылезли из его окна и сидели на крыше крыльца. Разложили одеяла, он поставил на подоконник радио, и мы читали несколько часов напролет. Джулия пыталась одолжить мне раздельный купальник, но я не согласилась. Раздеваться в темноте одно дело, но сидеть на глазах у Акинли полуголой – совсем другое. Я остановилась на коротком топе и шортах, и то Акинли глаз с меня не сводил.
Погода стояла хорошая, и проводить время снаружи было приятно. Мы мало разговаривали. Ни с того ни с сего Акинли вдруг посмотрел на меня и спросил:
– Тебе действительно нравится?
Он смотрел на кулон, уже в который раз. Я даже не стала кивать – я поцеловала его. Мне надоело, что он выбирает, когда нам целоваться. Акинли был не против. Мы снова погрузились в молчание. У меня в голове давно вертелся вопрос, но я не знала, уместно ли его задать. Здесь, на крыше, любопытство наконец-то победило.
Ты сказал, что хочешь поступить со мной правильно. Значит, ты уже когда-то ошибался?
Вопрос получился размытым, но Акинли понял, потому что виновато опустил глаза.
– Возможно, ты никогда не вспомнишь, был у тебя парень или нет и чем вы занимались. Но я хочу, чтобы ты знала: даже если ты больше не невинна, это не страшно. Хотя мне нравится мысль, что так и есть. Ты милая и скромная. Мне это нравится. Совсем не похожа на других. Но мне стоит тебе кое-что рассказать. Да, я спал с тремя девушками. Первые две были еще в школе, тогда все мечтали о сексе. Они ничего для меня не значили. В смысле, мне понравилось, но я не считал их особенными. Не знаю, как еще сказать. – Акинли посмотрел на меня, и я кивнула. Кажется, я поняла, что он имеет в виду. – Ладно. С третьей у меня завязались серьезные отношения. Мы встречались два года в колледже, как раз перед смертью моих родителей. Не знаю, рассказывал ли я тебе о ней, но мы были действительно увлечены друг другом. Я считал, что она та, единственная. Что мы всегда будем вместе. Но похоже, секс все испортил. Я старше ее, а это важно. Мы не держали друг от друга секретов, и я думал, что замечу, если ей что-то не нравится. Мы были очень близки. Но в один прекрасный день она меня бросила. Прошло уже несколько месяцев. Я никого не искал. Наша встреча стала полнейшей неожиданностью. – Он улыбнулся, забыв на миг, о чем рассказывал. – Так или иначе, но я ничего не чувствовал с теми, к которым оставался равнодушен, но мне было ужасно стыдно перед девушкой, которая мне нравилась. Поэтому сейчас я решил подождать, ведь мы не знаем, кто и когда начнет тебя разыскивать. Может, еще рано об этом говорить, но ты мне очень нравишься. – Лицо его сияло искренностью.
Акинли не произнес слова «любовь», вдруг он тоже хранил его до особого момента? Если он не озвучивает свои чувства, это не значит, что их нет. Мы оба дорожили своим телом и достаточно ясно выразили, как относимся к сексу. Хотя полностью я не была уверена.
– И если наши отношения не сложатся, я не хочу о чем-то жалеть. Если завтра появится какой-нибудь парень и заявит, что ты его невеста, мы сможем остаться друзьями. – (Я с сомнением посмотрела на него.) – Ну, почти друзьями. – Акинли наклонился и поцеловал меня в шею. По телу поползли мурашки. – Вот ответ на твой вопрос. Я не хочу, чтобы ты о чем-то сожалела, и не хочу подобной близости, если тебя вдруг увезут отсюда. Мне и так будет достаточно грустно. Секс только ухудшит дело.
Мне было тяжело слышать, что он занимался с другими тем, чем не хотел заниматься со мной.
Пока. Я твердила про себя это волшебное слово «пока». Не стоит сидеть здесь и сравнивать себя с безликими незнакомками. Их здесь нет, а я есть. К тому же Акинли беспокоился не только о своих чувствах, но и о моих тоже. Следует ценить его заботу.
Спасибо за честный ответ. Я действительно хотела понять.
– Спасибо, что спокойно меня выслушала. Не обижайся на меня, ладно?
Конечно нет! Ведь ты же не будешь обижаться на меня за мое прошлое.
Я видела, что ответила правильно. На лице Акинли читалось, что, если я подожгу его дом, он принесет брикет для растопки и будет благодарить меня за умело разведенный костер. Не знаю, сумею ли я когда-нибудь совершить такую ошибку, чтобы он меня не простил.
Считаю, это мудрое решение. Мне жаль, что оно далось тебе нелегко.
– Спасибо. Ну, ты сама сказала, что прошлое не имеет значения. И все же, как ты сама считаешь, ты…
Не думаю. Если судить по тому, как я нервничаю каждый раз, когда ты меня касаешься.
– Да, ты совсем теряешься, – хмыкнул Акинли. – Это так мило.
Я не смогла скрыть румянец. Благодаря своей неопытности я ощущала себя то невинной, как первый снег, то глупее фонарного столба. Ну и ладно. Жаль, что я не могу посмеяться над собой, как часто делает Акинли. Наверное, это довольно смешно. И у меня язык не поворачивался развивать эту тему. Хотя, если мы сможем поговорить о сексе, это будет означать, что мы можем говорить обо всем. Или почти обо всем. Только писать, а не говорить.
Тебя смущает, что я не могу говорить? Вдруг я так и останусь немой?
Акинли долго размышлял над ответом. Запустил руку в волосы, провел ею по подбородку. Должно быть, моя немота сильно его беспокоила. Ответ мне уже не требовался. Но все же Акинли заговорил:
– Кэйлен, я не против общаться с тобой с помощью блокнота. Но поскольку похоже на то, что ты остаешься, я собирался выучить язык жестов. Ты вроде как уже его знаешь, так что мне надо всего лишь разучить знаки, и все станет намного проще. Мне все равно, как мы общаемся, – главное, что мы разговариваем. И хотя ты можешь мне не верить, ты не молчишь. Я же вижу. Вот сейчас ты расстроена. Потому что думаешь, будто меня смущает твоя немота.
Да, он совершенно прав.
– Я действительно слегка расстроен, но не потому, что нам сложно понять друг друга или ты не похожа на других. Мне даже немного стыдно назвать причину, настолько она эгоистичная.
Я навострила уши, и Акинли сразу это понял.
– Ты заставишь меня рассказать, правда?
Я кивнула, и он вздохнул:
– Просто… Гм, мне ужасно стыдно. Я просто хочу услышать твой голос. Я понимаю твои выражения и жесты, но хочу услышать, как звучит твой смех. Не то придыхание – оно мне нравится, – а как ты смеялась раньше. И я понимаю, что веду себя как последний эгоист, но я хочу услышать, как ты произнесешь мое имя. Как оно будет звучать в твоих устах. – Опустив глаза, он тормошил уголок одеяла. Как же я хотела утешить его, но могла предложить лишь тишину. – Хочу ли я? Да. Но необходимо ли оно мне? Вовсе нет. Ты мне нравишься такой, какая ты есть. – Он наградил меня серьезным взглядом. – Молчаливая, не имеющая фамилии, выброшенная приливом Кэйлен. Та девушка, что сидит сейчас рядом со мной. Я хорошо ее знаю, и она мне дорога. Больше мне никто не нужен.