Сирена
Шрифт:
Работа ждать не могла, а мы с Акинли и так поздно встали. Мне хотелось пойти с ним, не упускать ни секунды, но Акинли сказал, что мне следует остаться, поскольку у него много дел, да и с Беном хочется поболтать. Как я поняла, последнее означало «рассказать о поцелуях и как мы оказались в одной постели». В любом случае этот разговор я с удовольствием пропущу.
– К тому же, – добавил Акинли, – я скоро вернусь. Работы сегодня немного. Ты как раз успеешь соскучиться. А потом немного прогуляемся. Раз ты остаешься, надо показать тебе город. – От одной этой мысли он восторженно
Мы сидели в гостевой комнате, я все еще была в пижаме. В открытое окно дул соленый ветер. Океан молчала, что меня радовало. Придется найти способ снова завоевать Ее расположение. Мой план не сработает без Ее помощи. Он и так держался на слишком многих «но».
Акинли притянул меня к себе и долго не отпускал. Меня удивляло, как свободно я себя чувствую. Словно каждый день обнимаю его на прощание по утрам. Мне не хотелось его отпускать, и, должно быть, Акинли заметил мое выражение.
– Тебе нехорошо? Мне остаться? – спросил он, трогая мой лоб и щеки, словно проверяя температуру.
Я схватила блокнот.
Все в порядке. Конечно иди. Сделай все, что нужно, проведи время с Беном. Не торопись. Я помогу Джулии по дому. Она очень добра ко мне.
– Да, Джулия обрадуется компании. Порой она устает от нас, мужчин. Но ты уверена?
Я с готовностью закивала. Мне просто не хотелось терять время. С другой стороны, смешно думать, что Акинли будет проводить каждый миг со мной. Я вполне могу отпустить его на пару часов. Если мне удастся убежать от Джулии, я поговорю с Океан. Может, Она решит, что в долгу передо мной. Я могу этим воспользоваться.
– Ладно, только пообещай, что будешь по мне скучать, хорошо?
Я прижала руку к груди, словно на присяге, и улыбнулась. Акинли задорно сверкнул глазами:
– Нет. Не убедила.
С этими словами он вытащил у меня из рук блокнот, притянул к себе и поцеловал. Не с таким пылом, как вчера, но искренне и уверенно. Вчера он старался пробудить во мне чувство, а сегодня он знал, что оно существует. И я видела в нем взаимность. Я начинала открывать для себя, что есть разные варианты поцелуев и они говорят о многом. Может, если мы будем все время целоваться, мне не понадобится голос.
– Ладно. – Акинли отстранился. Его дыхание участилось. – Теперь ты обязана думать обо мне весь день.
Я вздохнула, взяла блокнот и быстро написала:
Глупый.
Джулия очень обрадовалась помощи в уборке. Да и я считала, что пора отблагодарить семейство за кров, еду и одежду. К тому же я привыкла проводить время в женском окружении. Акинли оставил блокнот, так что мне не приходилось искать бумагу каждый раз, когда хотелось о чем-то спросить. Сначала наша беседа ограничивалась вопросами, где взять губку. Но потом Джулия начала болтать, как вчера.
– Акинли сказал, что ты поживешь у нас. Это правда?
Разве он не спросил разрешения? Если вы с Беном против, я пойму.
– Нет-нет, что ты! Ты мне очень нравишься, Кэйлен. Ты очень милая и не доставляешь никаких хлопот. Просто я не знаю, твоя это идея или его. Если ты хочешь остаться…
Я кивнула.
– Ты уверена? Вдруг тебя кто-нибудь ищет.
Если честно, я сомневаюсь.
– Не думаю, – покачала головой Джулия. – Ты выглядишь здоровой, ухоженной. Вряд ли ты жила на улице. Да и попала сюда не в лохмотьях. На тебе было очень дорогое платье. Ты не помнишь, откуда оно? Либо ты дебютантка, либо платье украдено. – На последнем слове Джулия поморщилась. – Прости.
Не знаю, откуда оно взялось. Оно мне даже не нравится. Я не могу винить тебя за беспокойство. Если бы в моем доме поселился незнакомый человек, я бы тоже волновалась за свою безопасность.
– Да нет же, Кэйлен. Ты не так поняла. Я хочу сказать, что ты не должна потерять свою прежнюю жизнь. Сразу видно, что это была хорошая жизнь и тебя в ней любили. Не пойми меня неправильно, Акинли – замечательный парень. Я люблю его как родного брата. Но так быстро решить, что ты прекращаешь поиски и остаешься жить в крохотной комнате, с рыбаком… Мне кажется, это поспешное решение. Пока от твоих родных нет известий, но они могут появиться в любой момент. Да и нам могут не разрешить оставить тебя здесь.
Джулия выглядела искренней. Она боялась не того, что я обворую их во сне. Она считала, что со временем я их покину, добровольно или по принуждению. И отчасти Джулия была права. Пока Акинли спал, я составила план. Если мне удастся убедить его, что я совершеннолетняя, а так оно и было, то по закону мы могли встречаться, жениться и делать что хотим. Я смогу остаться с ним на четыре года, может, на пять, если повезет. И потом я «умру». Самым простым способом будет утонуть. Мы будем жить у воды и часто выходить в море на лодке. В один прекрасный день, когда я почувствую, что пора, я соскользну за его спиной в воду и уплыву.
Мне будет тяжело, но смерть – самый милосердный выход. Я не хотела, чтобы Акинли считал, будто я оставила его по собственной воле. Он должен знать, что разлучить нас может только смерть. И если Океан не сможет обещать, что в следующей жизни я никогда не вспомню лица Акинли, я попрошу Ее о смерти. Одна лишь мысль, что мне придется жить в тоске неведомо о ком, казалась пыткой. Время и так меня измучило. Смерть станет спасением для нас обоих.
Конечно, Акинли со мной не согласится. Для него мое исчезновение станет печальным концом. Но я помнила о своей семье и Джиллиан. Помнила об их судьбах и как я ими дорожила. Последняя глава – это то, ради чего мы открываем книгу. Каждая повесть должна закончиться. Все считают, что смерть – это грустный конец. Но это неправда. Если так, мы все ходячие трагедии. Я перелистнула блокнот, чтобы ответить Джулии.
Может, однажды и начнется другая жизнь. Или ее вообще нет. Я не знаю. В любом случае я выбираю Акинли. Есть вопросы, которые не требуют долгих размышлений. И я знаю, что хочу остаться с Акинли. Надеюсь, что и через много лет смогу ответить так же: я выбираю его.
Мой ответ занял целую страницу. Джулия улыбнулась. Ответ ее полностью устроил. Она вернула мне блокнот и прокашлялась.
– Итак, что случилось с моим платьем, что оно все в песке? – спросила она, лукаво поглядывая на меня.