Сирена
Шрифт:
– Она стала жить дальше.
Зак проигнорировал комментарий.
– Не говоря уже о том, что я злоупотребил состоянием женщины, над которой у меня имеется некоторая власть.
– Власть? Думаешь, у тебя надо мной имеется власть? Ты бы не знал, что с собой делать, будь оно так. Ты помогаешь мне усовершенствовать книгу для публикации. Ты работаешь на меня так же, как я работаю на тебя.
– В моей власти решить, станет твоя книга издаваться или нет. Последнее слово остается только за мной.
Поднявшись, Сатерлин обошла
– Если бы я сейчас вставила тебе в рот кляп, уложила на спину и трахала всевозможными способами прямо на этом прелестном столе из красного дерева, вплоть до воскресенья... ты бы подписал мой контракт?
– спросила Сатерлин.
– Конечно, нет. И этого не произойдет.
Истон сдержал мысленный поток вызванных ее словами образов. Соскользнув со стола, Нора встала перед его креслом на колени.
– А что, если бы я ежедневно, в течение трех недель, делала тебе лучшего Оскара Уайльда? Тогда, ты бы подписал мой контракт?
– Нора, ты не сможешь заключить контракт в обмен на сексуальные услуги.
Нагнувшись, Зак поднял Сатерлин с пола.
– Я сказал, что не подпишу его, пока не прочитаю последнюю страницу, и я не шутил.
– Я знаю, что ты не шутил. В том и суть. Вероятно, я бы могла откупиться сексом у более беспринципного мужчины, беспринципного редактора. Но мы оба знаем, что займись мы сексом в субботу хоть десять раз, ты бы все равно не подписал контракт, пока книга не стала бы идеальной. Ты можешь думать хуже обо мне или, скорее, о себе, но ты читал эту книгу теми же глазами, которые видят каждую ошибку и тем же разумом, который знает, как их исправить. Ты всего лишь боишься быть по отношению ко мне плохим, потому что - по твоему мнению - я подумаю, что это из-за субботней ночи. Будь со мной настолько плохим, насколько тебе хочется, Зак. Поверь мне.
Нора наклонилась к Истону, смотря ему прямо в глаза.
– Мне нравятся плохие.
Встретив ее взгляд, Зак увидел ставшие черными, как ночь глаза. В них отражались призраки и тени того, что она видела и делала; того, что он не мог и не хотел себе представлять.
Кивнув, он отвел взгляд.
– Очень хорошо. Сожалею, что на этой неделе я тебя разочаровал.
Истон поднялся.
– Отныне ты увидишь мою язвительность, грубость, придирчивость и лучшее из худшего, - пообещал он.
– Боже, обожаю мужчин с богатым лексическим запасом, - обняла его Сатерлин за шею.
Как бы Заку ни хотелось оставить их на месте, он взял ее руки и снял с себя.
– Но это не может повториться, - произнес он, - субботняя ночь не может повториться.
– Может, и повторится через несколько дней. Субботние ночи повторяются, по крайней мере, раз в неделю.
– Больше никаких шуток. Ты знаешь,
– А ты знаешь, что я права. Мы бы могли трахаться, как нам хочется...
– Может, мне не хочется.
Нора отступила назад, и Истон обругал себя за неумение высказать свои мысли, не причиняя ей боль.
– Зак, в субботу ты выпил очень много и, тем не менее, я смогла довести тебя до оргазма - давай, будем честными - с минимальными усилиями с моей стороны. Не притворяйся, что я тебя не привлекаю.
– Привлекаешь или нет, но мы не можем друг с другом спать. И дело не только в книге.
Сатерлин подошла ближе. Казалось, она его внимательно изучала.
– Ты ведешь себя так, словно боишься меня, Зак. Но ты совсем меня не боишься, верно?
– Я в ужасе от тебя.
– Нет, вовсе нет. Я знаю мужчин, вроде тебя. Вы преклоняетесь перед женщинами, возводите их на пьедестал, думая, что они хрупкие и совершенные создания. Вот почему, несмотря на то, что в субботу ты оказался на спине, пристегнутый наручниками, именно ты просишь прощения. Зак... ты боишься самого себя.
– Это не так...
– Так. Я никогда не видела взрослого мужчину, находящегося в страхе от собственных желаний. Что с тобой произошло? Что ты сделал такого, что так боишься себя простить?
– Эта встреча окончена.
– Расскажи мне. Что бы это ни было, клянусь, я делала хуже.
– Поверь мне, Нора, такого ты никогда не делала.
– Это касается Грейс, правильно? Что ты с ней сделал?
Слова Сатерлин пронзили его в самое сердце, но он не мог попросить ее остановиться. Истон знал, какую бы боль она ему ни причинила, он ее заслужил.
– Пожалуйста, - прошептал он.
– Ты знаешь, как просить. Это хорошее начало.
– И больше никаких игр. Я не такой, как ты.
– Мы похожи больше, чем тебе хочется признать.
– Я не..., - Зак сделал паузу, подбирая подходящие слова, - свободен, как ты.
– Ты бы мог.
Нора сделала к нему еще один шаг.
– Я могу тебе показать, если позволишь. Ты никогда не видел такой свободы, как в мире, к которому я принадлежу. Свободы, которую ты даже не можешь себе представить. Попробуй, Зак.
– Я не могу.
Истона снова окутала грусть.
– Поедем со мной, - произнесла Сатерлин.
Зак почувствовал, как попадает под чары ее волнующих слов.
– Позволь мне показать тебе другую жизнь. В ней нет ни прошлого, ни будущего - только один совершенный момент твоего присутствия, где нет ни вины, ни стыда, и абсолютно нечего бояться...
Закрыв глаза, Истон попытался представить ее мир. Но, опустив веки, он увидел лишь темноту и почувствовал медный запах свежей, капающей крови.
– Сожалею.
Когда он открыл глаза, Нора, по-прежнему, смотрела на него.
– Нахрен твое сожаление, - рассердившись, сказала она и повернулась на каблуках, - мне нужно переписывать книгу.