Сиреневая книга. Часть 1
Шрифт:
Если в веке двадцатом отчаянно пинались под столом, а потом махали руками (зачастую по другим... туловищам), не прекращая впрочем, сносить и раздавать щипки и тумаки под скатертью, то в двадцать первом картина во многом видоизменилась.
Из-под стола летят брызги крови и ошметки мяса, там носятся чьи-то боевые псы, время от времени очередной ... представитель исчезает под столом, но смотреть принято не туда, а на большой экран, на котором хозяином экрана все безапелляционно объясняется. Звуки с экрана заглушают крики и лязг. Особо громкие вопли слышат только ближайшие соседи. Некоторые из них
Снаружи давят, расслабиться нельзя. Но ведь есть еще и вторая сила - внутренняя, посконная. Речь не столько о пятой колонне, сколько о почве для возможности ее существования. Россиянину, хоть русскому, хоть татарину, хоть другу степей свойственно сидящее глубоко в крови недоверие к государственной власти, уравновешенное, впрочем, нежеланием что-то кардинально менять. История показывает, что жить в периоды революций намного опасней, чем в периоды эволюций или деградаций. И всегда в период затишья вырастает поколение, нехлебнувшее, в массе своей, горестей и страданий, жаждущее ярких ощущений и перемен. Не ценящее то немногое, но отчаянно нужное нормальному человеку для спокойной жизни. А легко развести на... нехорошее можно лишь поколение, которое не жило в плохие времена.
Тем более что потерявшие меру сильные мира сего (а также местных мирков), а особенно их многочисленное окружение, не скрываясь, запредельным, по сути, уровнем потребления и вызывающим поведением хозяев жизни демонстрируют тебе твое персональное ничтожество.
Ты никогда не будешь ездить на таких автомобилях, летать на таких самолетах, кататься на таких яхтах, отдыхать на таких виллах и драть таких женщин. Да-да! Часть женщин предпочла стать объектами наслаждений и вожделений, чем... Ну, понятно, да? А когда было по-другому. Только вот пропорции поменялись.
Любая же революция - это миллионы вакансий! Кто был никем, тот станет всем! Был Валера... гондольером, стал теперь миллионером... Вчера ты охранник в супермаркете, а сегодня - аж полевой командир! Выживешь, и - в кабинеты! И девушек ваших, и наших - туда!
Зреющее недовольство, грамотно подпитываемое системно планируемым ухудшением жизни, с помощью триггера провокации легко может перерасти в бессмысленный и беспощадный. А дальше, дальше всё - понеслась карета в рай. Лавинообразное падение государственных институтов, здравствуй Гуляй-Поле! И поляризация населения: ты с нами, или ты против нас. В погребе долго не отсидишься, получишь по-любому. В смутное время такие неопределившиеся опасны для каждой из сторон.
А оттого, будь добр, определяйся, или ... лежать тебе с семьей в ровике под хлоркой. А определившись, будь добр, соответствуй - бей ненаших, будешь няшей! Не бойся замараться, чистеньких у нас не любят! Мы ж за всё хорошее...
А через некоторое время, даже не особо скрываемое внешнее управление уже покажется благом. Да подавитесь вы там все, но зато, хоть не будут
Глава 59. Игра в кости.
Послушай, а где ты купила себе такие дурацкие ботинки?
– Никакие они не дурацкие. Мама купила. Они удобные.
– Это не одно и то же. Когда выйдешь за меня замуж, напомни, чтобы я купил тебе семь пар. Одновременно. Самых красивых.
– Хорошо. Только я не понимаю, зачем мне семь пар одинаковых туфель?
– Почему одинаковых? Разных! По цвету, по фасону, по высоте каблука...
– Ты такой смешной! Тогда тебе надо стать директором обувного магазина!
– И сменить фамилию на Букин!?
– Что?
– Да так, ничего, это я о своем... Дразнили мы одного так. Обувщика. Забыл уже - почему. Одна только кличка и осталась. Я, кстати, думаю, что директором быть не понадобится.
– Саш! А парень этот противный, который сейчас подходил... Почему ты с ним сразу не поздоровался?
– А я не помню кто это. Наверное, старый знакомый какой-нибудь.
– По нему так не скажешь, он вообще похоже разозлился на тебя. Понял, что ты его специально проигнорировал!
Бонда помолчал, потом вздохнул и произнес сдавленным незнакомым голосом:
– Знаешь, Лиз, ты должна понять и принять одну вещь. Это сначала покажется тебе странным, но...это действительно так... так нелепо. Я завтра... могу и тебя не узнать. У меня провалы в памяти. Что-то помню, а что-то забываю.
– - Я не "что-то"! Меня невозможно забыть!
– И трудно понять! Ага, слышал... Но, я серьезно. Представь просто, что мы не увидимся...какое-то время, а потом снова встретимся.
– Ты все врешь! Тебе со мной неинтересно, ты и наплел тут всякую ерунду. Всё! Проводи меня домой, я замерзла.
– Я никогда не вру. Я недоговариваю. Искажать информацию нельзя, запомни! Но я не могу быть уверен, что ты правильно интерпретируешь то, что я сказал. Да я гарантирую, что ты не поймешь меня. Но ты запомни. Пожалуйста, запомни. А еще я могу шутить и разыгрывать тебя. И не только тебя. Даже так: не столько тебя. Но, всю жизнь надеюсь, что это не грех. И все мои злоключения не из-за этого. В конце концов, у Всевышнего самого ... явно присутствует чувство юмора.
Глава 60 . На поправку.
Вешать, конечно, следовало многих. Но было заявлено, что "других людей у нас нет". Цель - не истребить как можно больше народу, а изменить дискурс. Наказать, а не отомстить. Заставить отвечать за себя, свои действия, задуматься о неминуемости последствий. Снизить информационный шум. Срезать поток, формирующий деструктивное сознание.
Игра такая есть - реверси. Там шашки-фишки с одной стороны белые, а с другой - красные. Ну, или другие отличающиеся цвета. Окружил своим цветом чужие фишки, хоть по диагонали, и они переворачиваются на твою сторону. И расклад может поменяться мгновенно. Сделал грамотный ход, раз - и были ваши - стали наши. Но и щелкать клювом нельзя - с тобой могут сделать... то же самое. Не расслабишься. Так и с людьми.