Сиреневая книга. Часть 1
Шрифт:
– Это не польский.
– Да мне пофиг. Главное не такой страшный, как тот раз. У меня, между прочим, тоже лифчик польский был. Трофейный. Красивый, но неудобный. Пластины хрен заменишь.
– Снова юмор пошел, да? Подружка очередная забыла? Или спер...трофей?
– Не, это я совсем про другое. Игра слов.
– А. Ясно. Две таблетки назад ты типа был женщиной? Память возвращается? Белье вспоминаешь ... неудобное?
– Какой женщиной!?! Фу-фу-фу! Не дождетесь! Женщины живут долго, не разве ж это жизнь? Не я сказал. Переворачивайся!
– Еще бы! Один идиот сказал, остальные повторяют. Не буду. Мне и так хорошо.
– Ладно, Вика, все это лирика. Давай ближе к теме нашего разговора. Все, о чем я прошу, надо будет сделать
Глава 6 6 . О собаках.
Я в детстве всегда был Чапай. Ходил с палкой на плече, гордился, - Чапай же всегда впереди, на лихом коне. Кстати, я потом даже усы носил. Лет двадцать. Хотя они больше белогвардейские были, но ведь и флаги поменялись. А Чапа... В нашей пятиэтажке жила здоровая псина. Нагадит за нашей беседкой - сразу видно, чья работа. Порода типа алабая. Свирепая на вид, но по слухам вроде как добрая. Проверять только не хотелось - там что хозяин, что собака - взгляд как у ящера. Зато кличка... как у болонки - Чапа. А я тоже... комплекцией не маленький был, и также мячик погонять любил. Снизу орут: "Чапай, выходи!". И тут же: "Чапа, Чапа, ко мне, сука!". Вот так... как-то наложилось, подсократилось, я и привык. Не обидно - Чапа была собака солидная, не пустобрех, все по делу. И здесь я... тоже записался Чапой. А то был бы каким-нибудь Змеем, и не сразу врубишься, что это ты.
– Тяв-тяв, -сказал тут же Лысый,-тяв-тяв-тяв!
– Вау-у-у, -заскулил Чечен.
– Фу! Тубо, - крикнул Бонда, - заткнулись... кобели! Главное, чтоб мы не сдохли как собаки. Все мы тут... не Чапаевы. Героизировать нас никто не будет, это уже понятно. Не те нынче Фурмановы.
Глава 6 7 . Прощание.
– Э, брателло, ты, я смотрю, борзый стал, не здороваешься, нос воротишь! Крутой чувак, да?
– с напором продолжал наезжать парень.
– Да не помню я ни хрена, - искренне взмолился Бонда, - чего те вообще надо от меня? Давай завтра расскажешь, некогда сейчас.
– Ты по ходу не догоняешь, некогда ему. Занятой, да?
– Слышь, - Бонда поискал слово, - мущщина, ты граблями перед лицом не маши. Попутал ты меня с кем-то. Давай на завтра забьемся, расскажешь о своих проблемах.
– Проблемах!?! У тебя сейчас проблема начнется, Земля - она круглая, не борзей, а то...
– А то что?
– перебил его разозлившийся Бонда, - чем ты меня собрался удивлять, чучело?
– Да я тебя порежу, щегла, - сказало чучело запросто и тихо сунуло руку в карман.
Тут уже Бонда не смог сдержаться, на нервяке сработал рефлекс. Он плюнул утырку в глаза и тут же пробил ногой в пах. Захватил ладонями, показавшийся из-под слетевшей под ноги шапки, затылок и добавил коленом снизу. И еще, и еще, и еще...
Оттащил за мохнатый капюшон в тень между железными гаражами неподалеку. Пошарил в карманах. Паспорта не было. Ничего не было. Год то какой? Кто ж ты, урод?
– пробормотал Бонда, добираясь до правой руки, так и оставшейся в аляске. Тело невнятно замычало. Татуированная солнышком кисть сжимала зажигалку, больше в кармане ничего не было.
– Блядь! Блядь! Блядь!
– Бонда сильно зажмурился и резко выдохнул, - чего делать-то, кто это вообще?
Он осмотрелся и, взяв недавнего оппонента за правую руку и правую ногу, закинул его на плечи. Дотащил до входа в подвал пятиэтажки. Вроде никого. Спустился, чуть не упав, снял ремень, связал руки за трубой повыше кистей, ботинки шнурками друг к другу.
– Скотина, как ты не вовремя нарисовался!
– Бонда аж заскулил от досады, - Лиза уже в поезде. Все. Не успел.
Он выбежал на улицу. Такси, конечно же, не было. Их тут за километр никогда не было. Редкие частники шарахались
– Лиза, Лиза... Все, теперь уже... похоже, навсегда. Надо было не витийствовать по кабинетам, не в школе сидеть, не бегать за этим, как его сейчас, ... Штейном, а быть с ней. Второе легкое дыхание...
Нет, нельзя. Все ты сделал правильно. Был шанс, была возможность, ты их использовал. Вошел в реку дважды. Ты просто и не смог бы... ничего изменить. И сейчас должен был опоздать. Даже обязан. Поэтому так и шло: то вдруг выясняется, что уже наступило сегодня, потом автобус, тут еще этот... урка. Кто такой, вообще не помню его. Вылез как черт из табакерки. Сколько ему, лет тридцать? Меньше? Сложно определиться с границей возраста, если ты ушел от нее далеко вперед. Надо проверить, да сдать его этому... Сергею, пусть сам репу чешет, кто на их инсайдера покушается. Хотя какое там покушение, зажигалкой? Ухо хотел прижечь? Не смешно даже. А получил жестко, по-полной, с плевком еще и унизительно. Такое не прощают. И как я до таких лет умудрился дожить... с такими-то знакомыми?
Он спустился в подвал. Никого не было. Ремень валялся в пыли. Бонда всмотрелся в темноту, медленно присел, затылок вдруг резко обожгло, и он потерял сознание.
Глава 6
8 . Работа.
Я ездил на переговоры. В-основном. Это мне было ближе и ... приятней что ли. Вообще, есть у меня такая черта - я уважаю разруливать ситуации. Вникнуть в обстоятельства, сформулировать проблему и найти оптимальное решение. Это моё. Видимо, сказывается инженерное мышление. И образование. Вот и ездил. Решал на месте. Иногда изящно, иногда...как вышло. Уговаривал. Угрожал. Соблазнял. Вербовал по трем позициям. По ситуации. У меня были исполнители. Группа.
– Три позиции вербовки, это как?
– Первая - заронить сомнения в верности выбранного... пациентом пути. Сюда же - зародить интерес, сочувствие и/или уважение к идеологии его теперешних врагов.
Вторая- стать нашим пассивным помощником.
Третья - соответственно помощником активным.
– Поясните разницу между вторым и третьим.
– Пожалуйста, пример из 90-х. Это, когда я приходил по надуманному поводу к человечку в налоговую инспекцию, типа проконсультироваться, и между трепом про погоду и природу спрашивал как там наши дела. И получал полупрозрачный ответ про то, куда дует ветер. Это вторая позиция.
А при третьей мне звонила инспектор и сообщала о завтрашней проверке. Правда, тогда я с ней периодически спал.
Я не думаю, что вас удивил. Человеческая натура не особо изменилась за последние лет двести. Меняются декорации, а люди такие же. Я давно перестал делить их на плохих и хороших. Зачастую все зависит от обстоятельств. Будь ты хоть трижды герой, но попав в умелые руки, ты сдашь любые государственные и не только тайны. Физически невозможно выдержать. Еще и гипотез и предположений настроишь по любому спрашиваемому поводу. Поэтому, надо стремиться не попадать... в вышеуказанные обстоятельства. А попавши, молиться, чтоб ты попал к опытному... оператору. Который достоверно узнает у тебя все и убедится, что ты не только все рассказал, но еще при этом ничего не нафантазировал. Узнает без необходимости серьезного членовредительства и вынужденного затем сожжения мостов. И это закон не только в полевых условиях, но и в так называемое мирное время. Я, в молодости бывало, на вызовы в УВД без анальгина не ходил. Потому, что по горячке, могут сильно избить, до того, как убедятся... в твоей непричастности. И всех, кого мог успеть, старался загодя задействовать. А ведь это были, по сути, вегетарианские времена.