«Сирены» атакуют

Черкасов Дмитрий

Голоса смолкли.

Затем Гладилин подошел к передней двери:

–  Слушай меня, Сажин! Сейчас мы выйдем. Не делай глупостей, мы будем не одни. Мы пойдем на катер, и ты лично доставишь нас на берег. Только ты, и больше никого. Тебе понятно?

–  Понятно, куда яснее, - незамедлительно ответил Посейдон.
– Выходите, вас не тронут.

–  Приготовься, - быстро шепнул Торпеде Мина.

Глава двадцать пятая

ДВА

КАПИТАНА

Чтобы выйти наружу, Гладилину с Ваффензее волей-неволей пришлось повернуться лицом к двери, и этого оказалось достаточно, чтобы боковой вход на миг приоткрылся, и в часовню скользнули две стремительные тени. Мина и Торпеда ворвались бесшумно и сразу упали ничком, по-прежнему невидимые за фигурами заложников. Дети, слава Богу, встали на ноги. Кое-кто начал испуганно поворачиваться, но спецназовцы успели приложить пальцы к губам. Все висело на волоске: террористам нужно было всего лишь обернуться и присмотреться внимательнее; они, однако, не ждали подвоха со стороны.

Мина коротким жестом дал понять, что берет на себя капитана. Торпеда кивнул.

Гладилин и Клаус толкали перед собой двух ребят. Выбрали специально тех, кто повыше и постарше, чтобы не слишком открываться. Рюкзак с контейнером теперь находился у капитана за плечами.

Спецназовцы уже держали наготове ножи, они не хотели стрелять.

Торпеда успел, а Мина - нет.

Мина метнул нож в ту секунду, когда Гладилин распахнул дверь ногой и переступил порог; капитан отклонился совсем ненамного, и нож просвистел над его правым плечом. Тот даже не понял, что произошло, и рассудил о случившемся по сдавленному крику своего напарника.

Нож Торпеды вошел Клаусу Ваффензее точно между лопаток, пробив позвоночник.

В следующую секунду Гладилин отнял ствол пистолета от виска парнишки и сунул его тому под подбородок. Капитан заорал:

–  Сажин, твою мать! Я успею снести ему башку, даже если ты выстрелишь в мою!

Он сместился влево, прижался спиной к стене часовни, и подобраться к нему сзади стало невозможно.

Одновременно в часовне поднялся вой. Нарыв лопнул, и дети уже не видели разницы между своими и чужими. Они бросились к выходу, и Мине пришлось опередить их, встать в дверях.

–  Куда?
– зарычал он, сдвигая брови.
– Оставайтесь, где были. Еще немного, ребята, скоро пойдете домой…

Торпеда же, теряя силы, приблизился к Ваффензее, состояние которого было куда хуже. Немец лежал ничком, полуприкрыв глаза; изо рта слабыми толчками выплескивалась кровь. Торпеда перевернул Клауса на бок:

–  Тебе окажут помощь. Но сначала ты скажешь мне, что в ящике.

Торпеду никто не уполномочивал это делать, но он чувствовал, что другой возможности у него может не быть.

Ваффензее молчал, тупо глядя куда-то в сторону.

–  Ты сам себе роешь могилу, - настаивал Торпеда, тогда как у него самого все кружилось перед глазами, а тошнота и слабость становились нестерпимыми.
– Одно слово - и я оставлю тебя в покое.

Однако немцу было просто трудно говорить.

–  Не ящик… - пробормотал он еле слышно.

–  Не ящик?
– быстро переспросил Торпеда.
– А что? Что это?

–  Контейнер… я сказал…

–  Хорошо, пусть. Можно догадаться. Что в контейнере?

Клаус Ваффензее закашлялся.

–  Если повредить… всем конец… нельзя трогать…

–  Да что там такое?!
– заорал во весь голос Торпеда, уже не сдерживая себя. Он схватил немца за плечи и встряхнул, забывшись.

Вокруг стоял шум, снаружи неслись крики, но Торпеда ничего не слышал.

–  Там… - Ваффензее закатил глаза так, что остались видными одни белки.

–  Ну же!

Внезапно Клаус оскалил зубы.

–  Шайсе, - сказал он по-немецки.
– Русское животное… хлебайте сами теперь…

И он витиевато выругался, уже по-русски, очень искусно - Торпеде редко приходилось слышать такую музыку.

–  Хорошо, хорошо, - закивал Торпеда.
– Животное, шайсе, хорошо. Ты только скажи. Иначе можешь забыть про больничку…

–  Засунь свою больничку… - пробормотал Ваффензее и больше ничего не сказал.

Его тело вдруг отяжелело, и Торпеда отпустил труп.

–  Мина!
– крикнул он.
– Пусть командир не стреляет! В этом ящике какая-то зараза…

–  Да!
– послышался снаружи голос Гладилина.
– Вы совершенно правы! Лучше не пробовать!

Посейдон мгновенно отреагировал:

–  Это мы уже слышали! Раз так - отпусти мальчишку! Тебе хватит страховки!

–  Остынь! Я никого не отпущу. Сейчас ты со своими псами пойдешь вперед. Потом ты, я и мальчишка войдем на катер, а остальные останутся. Тебе ясно? Продолжим разговор на берегу…

Посейдон еле заметно кивнул Флинту.

–  Что же это такое, шеф?
– с горечью спросил тот.
– Он так и будет банковать?

Гладилин будто услышал его слова, хотя стоял слишком далеко.

–  Мне нельзя даже падать, - предупредил он.
– Понимаете, что это значит?

–  Не пудри мне мозги, - отозвался Посейдон.
– Мы волохали эту штуковину и так, и сяк. Корпус прочный. Если там какая-то взрывчатка, она бы давно сдетонировала.

–  Там не взрывчатка, - усмехнулся капитан.
– И никакого корпуса больше нет.

Внутри у Каретникова вдруг все похолодело.

–  Вы… вы вскрыли его, что ли?

–  Конечно. И то, что мы вынули, - оно очень хрупкое.

–  Я не верю тебе. Покажи.