Сирота с Манхэттена
Шрифт:
Элизабет не могла ни закричать, ни позвать на помощь – из страха, что тут же появится чудище и набросится на нее. Она просто лежала и плакала, едва дыша и зажимая рот маленьким дрожащим кулачком.
И в довершение всех бед оранжеватое пламя в камине, угасая, стало понемногу опадать. Понимая, что комнату вот-вот поглотит мрак, девочка попыталась молиться. Конечно, ей бы встать и выскочить за дверь, но смелости покинуть свое убежище Элизабет не хватило.
Она едва не задохнулась в панике, когда дверца открылась уже
– Ты плачешь? – проговорил едва слышный голос. – Не надо!
На этот раз Элизабет трясущейся рукой перекрестила воздух перед собой. В памяти стали всплывать страшные истории, услышанные от дедушки Туана. Старый мельник из Монтиньяка долгими вечерами у очага любил рассказывать внучке о разных страшилищах. В числе любимых персонажей была и ведьма, которая железным крюком затягивала к себе в колодец любопытных детей, стоило тем наклониться над его темными глубинами… А еще, пропуская мимо ушей укоры сына, Гийома, он уверял девочку, что некоторые люди по ночам становятся оборотнями и пожирают любого, кто попадется им в лесу.
Странно только, что у чудовища такой ласковый голос и оно просит свою добычу не плакать. Элизабет привстала и присмотрелась к существу, как раз выбиравшемуся из шкафа наружу.
– Думаю, я тебя напугал, – прошептал мальчик, одетый в длинную белую рубаху.
– Очень сильно! – выдохнула она в ответ.
– Мне хотелось получше тебя рассмотреть, вот я и спрятался! Если тетка меня тут найдет, выпорет, поэтому не кричи.
– А кто твоя тетя? – дрожащим голоском спросила девочка.
– Да Мадлен же, горничная! Чш-ш-ш! Замри! А я пока займусь камином. Огонь гаснет!
Элизабет вздохнула с облегчением. Потерла глаза, смахнула со щек слезы. Сидя на кровати, она смотрела, как мальчик присаживается на корточки перед очагом и начинает орудовать каминными мехами, поправляет поленце. Скоро в очаге уже полыхал яркий огонь. Незваный гость быстро встал, вернулся к кровати и грустно посмотрел на Элизабет.
– Я тебя уже видел – раньше, когда вы с родителями только-только приехали в экипаже, но издали. Тетка сказала, что ты – страшная ломака, а мне показалось, ты хорошенькая. Скажи, почему ты плакала? И почему звала маму?
– Я просто очень сильно испугалась.
– Ясно. Да еще тетка сорвала на тебе зло! Она такая, по-другому не может… А правда, что тебя зовут Элизабет? Я – Жюстен, и мне восемь лет.
Дети молча смотрели друг на друга. Жюстену очень нравились и темные кудри девочки, и ее округлый подбородок, и розовые щечки, и большие светло-голубые глаза. Лицо его расплылось в широкой улыбке.
– Мне совсем не хотелось тебя напугать. Простишь меня?
– Я тебя прощаю! – серьезно ответила девочка.
– Ты долго пробудешь в замке? Мне с тобой играть не позволят, но завтра вечером
Общение со сверстником было для Элизабет в новинку. Один из братьев Гийома тоже был женат, но ни кузена, ни кузины ей пока не подарил. Она привыкла жить среди взрослых… При мысли об отъезде сердце девочки сжалось от смутных предчувствий.
– Мы завтра утром уезжаем, – сказала она. – Сначала мы поедем на поезде, а потом по морю на большом корабле. Папа едет работать в Америку.
Ошарашенный Жюстен только покачал головой. Он еще не знал, где находится эта Америка, но название слышать доводилось.
– Кажется, это очень далеко, – с досадой проговорил он. – Если ты едешь за море, надо подарить тебе подарок. Здесь полно старых игрушек, и я прихожу сюда тайком поиграть.
Жюстен подошел к сплетенному из лозы дорожному сундуку с откинутой крышкой, стоявшему у стены, порылся в картонной коробке, что-то достал, а потом сунул это девочке в руку.
– Держи! Это оловянный солдатик, мой любимый. Он играет на барабане. Он будет защищать тебя в пути, а если опять испугаешься, скажи ему, чтобы позвал меня. Я приду и спасу тебя!
– У тебя не получится! – с улыбкой возразила Элизабет. – Но я его сохраню. И буду про тебя вспоминать.
Девочка сжала крошечную металлическую фигурку в ладошке, и ей передалось тепло руки мальчика.
– Спасибо, Жюстен. Он никогда не потеряется! Обещаю!
– Еще пообещай, что когда-нибудь вернешься, ладно?
Элизабет решилась не сразу. Родителям, несмотря на ее юный возраст, удалось ей втолковать, что клятва – это серьезно. Но Жюстен, белокурый и темноглазый, показался ей таким милым, что она прошептала:
– И это тоже обещаю.
– Хорошо! Но все равно жалко, что ты завтра уедешь. А мне пора уходить. Если тетка поднимется к себе, а меня нет – бедные мои косточки!
– А где ты спишь?
– На чердаке, в теткиной комнате. Я сплю на матраце, за ширмой. До свидания, Элизабет!
Несколько мгновений он смотрел на нее не отрываясь, потом набрал в грудь побольше воздуха, наклонился и поцеловал в щеку.
– До свидания, – сказала девочка, удивленная этим знаком нежности, который окончательно ее утешил. – А ты не хочешь побыть со мной еще чуть-чуть? Мама часто ждет, пока я усну. Можешь сделать как она?
– Ладно, пять минут у меня есть. Они наверняка играют в карты – внизу, в буфетной.
– А кто «они»?
– Моя тетка, Венсан и старый Леандр, наш садовник. Завтра, если получится, я буду смотреть, как ты уезжаешь, – из того окна в этой комнате, что справа. Ты мне помашешь на прощанье?
Девочка кивнула. Жюстен опустился на колени возле ее кроватки, просунул руку через решетчатую перегородку и сжал ее ручонку.
– Ты такой милый, – с трудом выговорила Элизабет, зевая. – А где твоя мама? И папа?