Сиротка для дракона. Боевой факультет

Шнейдер Наталья

А он, выпрямившись, снова улыбнулся — в этот раз так легко и беззаботно, что я окончательно перестала что-либо понимать.

— Вернемся к уроку.

Я тихонько вздохнула.

— Да. Слушаю дальше.

35

Интонации Родерика изменились, словно он читал лекцию. Будто не было ни моих глупых слов, ни его ответа, который на самом деле ничего не прояснил.

— Если танец обещан другому, извинись и скажи об этом прямо. Если нет, но

танцевать ты не хочешь, поблагодари и скажи, что тебе надо отдохнуть. Но, как я уже говорил, этот танец придется пропустить.

Я кивнула. Отказать, не обидев. Поддерживать легкий и приятный для обеих сторон разговор.

— Бал всегда начинается с «шагов», — продолжал Родерик, — Но там и учить особо нечего. Шаги и галоп я покажу тебе в последние дни. А пока начнем с вальса. Он простенький, но все же придется потренироваться.

— Простенький? — не поверила я.

— Намного проще, чем, скажем, маривский танец, зато кружит голову в прямом смысле.

Оказывается, он все еще держал мою руку. Погладил ладонь; прежде чем выпустить, отступил на несколько шагов. Я поежилась, когда ветер пробрался под мундир — казалось, до сих пор именно Родерик заслонял меня от него.

— Итак, вальс, — улыбнулся он.

Поднял одну руку, вторую согнул, точно обнимая воображаемую девушку. И тут же в его объятьях возникла девичья фигурка. Белые локоны до талии, кажется, такой тонкой, что Родерик мог бы обхватить ее двумя ладонями, на контрасте с которой бедра казались круглее, стройные ноги в штанах. Я никогда не была особой ценительницей женской красоты, но от этой иллюзии глаз было не оторвать, даже не видя лица. Невысокая, а рядом с ним и вовсе казалась маленькой и хрупкой статуэткой, толкни ненароком — и разобьется.

Родерик посмотрел поверх головы иллюзии и улыбнулся.

— Правая рука лежит в ладони кавалера, левая — чуть ниже его плеча.

Руки девушки взметнулись, а до меня вдруг дошло.

— Это… я?

Он снова широко улыбнулся и кивнул.

Это — я? Это прекрасное видение — такой он показывает мне меня?

— Ты мне льстишь, — выдохнула я.

Он рассмеялся и покачал головой.

— Не отвлекайся. Показываю сперва медленно. Верхняя часть тела практически неподвижна. Следи за ногами. Мужчина начинает с правой ноги, шаг вперед. Ты, соответственно, левой назад. Раз-два-три, раз…

Он закружился по полигону, сначала подчеркнуто медленно, потом все быстрее. Иллюзия следовала за ним, легко и грациозно. Я вздохнула: сейчас мне казалось, что научиться так двигаться невозможно, тем более когда обе ноги левые, как у меня.

Родерик остановился. Фантом исчез.

— Теперь ты, пока одна. Как запомнила, я поправлю.

Я подняла руки. Глянула себе под ноги.

— Спину прямо, — велел Родерик.

Я выпрямила спину и обнаружила, что смотреть

под ноги теперь не получается.

— Голову прямо, — не отставал он. — Никто не запрещает тебе, танцуя с одним кавалером, стрелять глазками в других, более того, лучше так и делать, чтобы не смотреть в его лицо постоянно. Однако глядеть себе под ноги — дурной тон.

— Но я не вижу, куда ступаю!

— А куда ты можешь ступить в бальном зале? — приподнял бровь он. — К тому же, чтобы вы ни с кем не столкнулись — забота партнера.

Еще и столкнуться можно?

— Но сейчас-то у меня нет партнера! А если я споткнусь?

— Здесь не обо что споткнуться.

И правда, эта часть полигона была вымощена так искусно, что выглядела гладкой, будто паркет.

— С правой ноги назад. Раз…

Раз-два-три… Я сбилась. Начала снова. Медленно, потом быстрее. Раз-два-три.

— У тебя хорошо получается, — сказал наконец Родерик. Я недоверчиво посмотрела на него, и он кивнул. — Правда, мне незачем тебе льстить. Теперь давай вместе.

Но вместе того, чтобы подойти и обнять, он замер в десятке шагов от меня, вопросительно глядя в глаза.

Ах, да…

Я едва заметно улыбнулась и опустила ресницы, сердце снова заколотилось, как будто все было по-настоящему.

Родерик двинулся ко мне, как никогда напоминая здоровенного черного барса. Или дракона, прекрасного в хищной красоте.

— Сияние ваших глаз затмевает все огни этого зала. — Мягкий бархат его голоса словно окутал меня теплым покрывалом. — Позвольте мне смотреть в них во время вальса.

Но вместо того, чтобы произнести «с удовольствием» или «конечно», я жалобно выдохнула:

— Ты меня дразнишь, да?

Слишком уж все это было… не из моего мира. Мира, где Родерик совсем недавно залечивал мне разбитую челюсть и отдал притирания для защиты рук от горячей жирной воды. Воздушные барышни, чьи глаза затмевают все огни зала, не бьют морды и не перемывают горы грязной посуды.

Он покачал головой.

— Нет. Просто то, что уместно на балу, здесь, — он огляделся, — выглядит чересчур вычурным. Как вечерние драгоценности за завтраком.

— Оно и видно, — вздохнула я. — Сияние этих огней, — я мотнула головой в сторону фонаря, — затмить нетрудно.

Я тут же испугалась своих слов — ведь на самом деле Родерик возится со мной уже невесть сколько, а я носом кривлю. Какие уж есть огни. Я-то тоже не принцесса.

— Я не хотела…

Он улыбнулся.

— Хорошо, будут тебе огни.

Исчез полигон. Исчезли деревья, ограда и фонари. Темное небо над головой сменилось расписным потолком — таким же невообразимо высоким, как небо. Сотни, если не тысячи, магических огоньков искрили, отражаясь в хрустальных подвесках люстр, бросали мягкие блики на паркет.