Сиротка для дракона. Боевой факультет
Шрифт:
И когда над университетом прозвенел колокол, возвещая время ужина, тезисы моего будущего доклада были готовы. Оставалось лишь развернуть их да переписать набело.
32
— Пойдем. — Родерик подхватил со стола мои книги. — Пища духовная, конечно, дело важное, но и про телесную забывать не стоит.
Я замялась.
— Ты иди, я закину сумку в комнату, чтобы после отработки с ней не таскаться.
— Зачем тебе с ней таскаться, когда есть я?
— Ты
— Ты и сама прекрасно со всем справляешься, — рассмеялся он. — Только погоди немного.
Он вытащил из кармана белоснежный платок. Колыхнулась магия, напитывая ткань водой.
— Дай руку.
Не дожидаясь, пока я послушаю, он взял мою ладонь, начал оттирать платком чернильные пятна.
— Испачкаешь, — смутилась я. — Жалко…
Попыталась выдернуть руку, но Родерик держал крепко. Я подняла глаза, встретившись с ним взглядом, и, смутившись непонятно чего, опустила голову. Легче не стало: он был так близко, что дыхание шевелило волосы на моей макушке и по коже бежали мурашки.
— Вот и все, — сказал наконец он, и в голосе промелькнули хриплые нотки. — Теперь пойдем.
Он закинул на плечо мою сумку и подхватил свой учебник и записи, уже перетянутые ремнем в удобный сверток.
— Как мы оба уже поняли, ты и сама прекрасно справляешься. — Он улыбнулся. — И все же я помогу.
Я неровно вздохнула. Снова я не знаю, чего хочу. С одной стороны, его помощь радовала меня. С другой — мы вместе дойдем до столовой, а там «богатенькие — налево, остальные — направо».
Как объяснить ему, что я не хочу в очередной раз видеть, что мы из разных миров? Родерик, впрочем, не стал ждать объяснений, а просто сжал мою ладонь и повлек за собой. И только в дверях столовой, глянув налево, поинтересовался:
— Угостить тебя?
Я замотала головой, и Родерик, не споря, свернул вслед за мной направо.
— Ты, наверное, привык к другому, — промямлила я, когда мы пристроились в хвост очереди на раздачу.
— Полагаешь, в том зале подают исключительно супы на миндальном молоке и паштеты из соловьиных язычков? — приподнял бровь он. — Я предлагал посмотреть, как там и что, ты отказалась.
— Соловьи-то в чем провинились? — буркнула я, чувствуя себя дура дурой.
— Ни в чем. Это легенда. — Он подхватил поднос с едой и опустился за стол. Я устроилась рядом.
Жареная курица, рис, лепешка с творогом и яблочный кисель. Не знаю, как знатнюкам, а мне в самый раз.
— Род? — удивилась Дейзи, опускаясь на свободный стол. — Чего не там? — Она мотнула головой в сторону второго зала.
— Без хорошей компании кусок в горло не лезет, — улыбнулся Родерик.
— Ты-то, да без компании? Не верю. — На последний свободный стул плюхнулся Алек.
— Прямо сейчас здесь компания лучше.
Алек понимающе усмехнулся. Обернулся ко мне.
— Что сказал Рейт?
— Что хорошего мог сказать Рейт? — передернула
— Тридцать часов отработки. В столовой, — призналась я.
— Не знаю, то ли сочувствовать тебе по этому поводу, то ли радоваться, — флегматично заметил Алек.
— Радоваться? — Я не поверила своим ушам.
— Тому, что по крайней мере до самого посвящения у тебя не останется времени вляпаться в неприятности. Хотя бы эти дни я не буду вздрагивать и ждать, что меня потащат на ковер к декану заодно с тобой.
— Сдается мне, ты слишком оптимистичен, — рассмеялась Дейзи.
Я вздохнула. Уткнулась носом в кружку с киселем. Очень хотелось сказать, что я не намереваюсь ни во что вляпываться. Но я и вчера, и сегодня собиралась просто учиться. А получилось — как получилось.
— Знал бы, что среди первокурсников окажется этакий бойцовый котенок, ни за что бы не согласился стать старостой, — проворчал Алек. — Но хоть помечтать-то можно?
Дейзи снова рассмеялась.
— Кто же тебе запретит мечтать? Но даже если желание вдруг сбудется, это только отсрочка. На балу наш бойцовый котенок непременно наверстает упущенное.
— Вы так говорите, как будто я специально, — буркнула я.
— Не специально, — неожиданно серьезно сказал Родерик. — Но знаешь, есть такие люди, вокруг которых всегда буря. Одни — потому что спокойная жизнь кажется им скучной и они сами призывают ненастье на свою голову и головы тех, кто не успеет увернуться. Другие — потому что не могут спокойно пройти мимо того, что им кажется несправедливым, и плевать на последствия. Есть еще третий вариант — люди, которые слишком выделяются среди остальных. Кого-то это привлекает, кого-то раздражает. Из какой породы среди этих трех ты — сама решай.
Я поразмыслила над этим. Наверное, Родерик был прав — в конце концов, я могла не гоняться за воришкой и смириться с тем, что университет не для меня. Не ссориться с Бенедиктом, не бить морду Феликсу…
— Род, если уж ты теперь преподаватель, может, приглядишь за Нори? — спросила Дейзи.
Он покачал головой.
— Я бы рад, но я все-таки студент. Потому на посвящение меня не пустят. Так уж заведено, сами знаете: даже старост туда не пускают.
— Незачем за мной приглядывать! — возмутилась я. — Как-то ведь жила до сих пор и дальше проживу.
— Удивительно, что дожила до своих лет, — без тени иронии сказал Алек. — Два дня в университете. Две драки. Один смертельный враг, второй, — он покосился в сторону Феликса, — вроде образумился, но кто знает, что там у него в душе. Две отработки. Ах да, еще Корделия.
— И что теперь? До ветра меня будете провожать?
Родерик накрыл мою ладонь своей.
— Нори, мы просто за тебя беспокоимся, только и всего. Никто не собирается водить тебя на поводке.
— А надо бы, — буркнул Алек.