Сиротливый запад

Макдонах Мартин

И вот, что я тебе еще скажу…

Снова вскакивает со своего места и, взяв ружье за дуло, начинает неистово разбивать фигурки святых. Разбивает все до единой. Осколки разлетаются во все стороны. ВАЛЕН пронзительно кричит.

КОУЛМЕН, закончив, садится в кресло с ружьем в руках.

ВАЛЕН стоит на коленях. Пауза.

И не делай вид, что ты этого не заслужил. Ты прекрасно знаешь о чем я.

ВАЛЕН (не

своим голосом). Мои святые.

КОУЛМЕН. Разнес вдребезги. Лично.

ВАЛЕН. Разнес вдребезги плиту.

КОУЛМЕН. Ружье – класс. Что хочешь разнесет.

ВАЛЕН (поднимаясь с колен). Класс-то класс. Только патронов в нем больше нет.

Медленно достает нож и подходит к КОУЛМЕНУ. КОУЛМЕН начинает вынимать из ружья пустые гильзы, шарит по карманам, достает патроны и заряжает или делает вид, что заряжает ружье. Заряжено оно или нет не знает ни ВАЛЕН, ни публика. КОУЛМЕН щелкает затвором и целится ВАЛЕНУ в голову.

Нет в нем патронов! Нет!

КОУЛМЕН. Может и нет. Может, я только вид сделал, что зарядил. Хочешь проверить? Валяй.

ВАЛЕН. Еще как проверю.

КОУЛМЕН. Ну, чего ты ждешь?

Долгая пауза.

ВАЛЕН. Пора кончать с тобой.

КОУЛМЕН. Да перестань.

ВАЛЕН (печально). Правда-правда. Нельзя тебе жить.

КОУЛМЕН (после паузы). Ну так вперед, действуй.

КОУЛМЕН вскидывает ружье.

ВАЛЕН вертит и вертит в руках нож. Потом, опустив голову, кладет его на прежнее место.

КОУЛМЕН кладет ружье на стол. ВАЛЕН медленно подходит к плите и касается письма.

ВАЛЕН. Ну, теперь душа отца Уэлша точно в аду. После того, что мы сейчас натворили.

КОУЛМЕН. А кто его просил, ради нас с тобой, свою душу закладывать? Мы – нет. И, вообще, священникам категорически запрещено делать какие либо ставки. За нас пять фунтов поставить, и то много будет. Ну, цапаемся мы иногда. И даже деремся. Ну и что? Хорошая драка – это вещь. Это же обратная сторона любви. Вот что такое драка. Что Уэлш в этом понимал? Он же был маменькиным сынком. Ты же сам подраться не прочь.

ВАЛЕН. Люблю подраться, это верно. Но когда убивают моего пса и родного отца, это уж совсем другое дело.

КОУЛМЕН. Я прошу прощения за этот грех. Искренне прошу. И письмо отца Уэлша здесь совершенно не причем. От всей души я это делаю. То же самое относится и к плите, и к твоим святым. Посмотри, что от них осталось. В этом весь мой характер. Вспыльчивый и неукротимый. Но ведь я за все прощения попросил.

ВАЛЕН. Ты неисправим. (Пауза). Ты д е й с т в и т е л ь н о чувствуешь свою вину?

КОУЛМЕН. Да.

ВАЛЕН (после паузы). Ну, тогда душа отца Уэлша уже и в раю.

КОУЛМЕН. Возможно, возможно.

ВАЛЕН. А парень

он был неплохой.

КОУЛМЕН. Согласен.

ВАЛЕН. Не высокого полета, но неплохой.

КОУЛМЕН. Верно. (После паузы). Да, что-то среднее.

ВАЛЕН. Что-то среднее.

КОУЛМЕН (после паузы). Пойду-ка я пропущу стаканчик. Компанию мне составишь?

ВАЛЕН. Составлю. Ты иди. Я сейчас.

КОУЛМЕН направляется к входной двери.

ВАЛЕН печально смотрит на осколки разбитых фигурок.

КОУЛМЕН. Когда вернемся, я помогу тебе прибраться. А кое-какие может и склеить удастся. У тебя клей «момент» еще остался?

ВАЛЕН. Остался, только колпачок куда-то подевался.

КОУЛМЕН. А-а, вечная история с этим клеем.

ВАЛЕН. А фигурки святых в страховке указаны. Как и плита.

КОУЛМЕН. Ого…

ВАЛЕН (после паузы). Что значит «ого»?

КОУЛМЕН. Помнишь, пару недель назад, ты меня спрашивал, снимал ли я деньги со страховки? И я сказал, что нет.

ВАЛЕН. Очень хорошо помню.

КОУЛМЕН (после паузы). Так вот. Страховочные деньги я прикарманил и все пропил.

ВАЛЕН вне себя бросается к ружью.

КОУЛМЕН выбегает из дома. ВАЛЕН бежит за ним. Но догнать не успевает. Возвращается с ружьем в дом. Он весь дрожит от ярости и чуть не плачет. Постепенно успокаивается, глубоко дыша. Перегибает ствол ружья и смотрит заряжено ли оно.

КОУЛМЕН ружье зарядил. ВАЛЕН извлекает патрон.

ВАЛЕН. А ведь мог выстрелить в меня, гнус. В своего родного брата! Как в родного отца! Как в мою плиту!

Отбрасывает ружье и патрон, срывает с распятия письмо отца Уэлша так резко, что цепочка ГЕРЛИН падает на пол, идет с письмом к столу и достает коробок спичек.

Нытик ты несчастный. Вот кто ты, отец Уэлш. Так и буду я с твоей душой разбираться до самого гроба? Не мог еще кого-нибудь найти?

Поджигает письмо. И тут же задувает пламя. Письмо почти не пострадало. Кладет его на стол, вздыхая.

(Тихо). Вся моя беда в том, что у меня слишком добрая душа.

Подходит к кресту, прикрепляет к нему письмо и цепочку. Разглаживает письмо. Надевает куртку, проверяет есть ли в карманах мелочь и направляется к двери.

Напиваться не буду. Это я тебе точно говорю, отец Уэлш Уалш Уэлш.

ВАЛЕН с тоской смотрит на письмо, усеянный осколками пол и выходит.

Свет на сцене гаснет. На несколько секунд остаются освещенными только распятие и письмо.