Сить — таинственная река
Шрифт:
Он положил в мешок немного картошки, четвертушку круглого хлеба, потом принес из сарая свою гордость — новенький, тщательно отделанный лук с десятком крашеных тонких стрел.
— Ого! — поразился Витька. — Неужели сам делал?
— А кто же!
— Ну-ка покажи!
Витька долго рассматривал можжевеловый, отшлифованный до блеска тугой лук, попробовал натягивать тетиву, которая звенела, как струна.
— Стрелы-то даже с перьями!.. Прямо летят?
— Вроде ничего, — скромно ответил Гусь.
И вот уже тройка ребят в пути.
Впереди крупно шагал Гусь, длинный, костлявый, как всякий быстро поднявшийся мальчишка. Но он не по годам широк в плечах и потому со спины похож на сухопарого мужика. В своей повседневной, когда-то черной, но выгоревшей до мышиного цвета рубахе навыпуск, в драных штанах, босой, да еще с холщовым мешком за плечами, он напоминал бродягу-нищего, невесть откуда взявшегося в нашу пору. И только лук, эта изящная безделушка, которую Гусь бережно нес в руках, свидетельствовал о том, что он не более как современный бродяга-романтик, подросток, отбившийся от родительских рук.
Витька же производил впечатление обыкновенного туриста, скрашивающего однообразные будни жизни лесными скитаниями. Одежда у Витьки ладно подогнана, из недорогого, но прочного репса, и рюкзак настоящий — зеленый, с ремешками и пряжками, подводное ружье из него торчит; и сапоги у Витьки хоть и поношенные, но крепкие, и беретик-блин есть, чтобы голову солнцем не напекло…
Самим собой, просто деревенским парнишкой выглядел рыжеголовый Сережка. Он шел сзади, налегке, глазел на деревья, поглядывал за птичками и казался не участником компании, а, скорее, примкнувшим к ней из любопытства. Впрочем, в тайных планах Гуся Сережке отводилась роль именно стороннего наблюдателя, роль свидетеля событий, которые должны будут свершиться на Пайтовом озере.
Сережку занимают дрозды, которые с отрывистыми криками «чек-чек!» сопровождают ребят. Их явно волнует и тревожит вторжение людей в этот тихий летний лес.
— Поищем гнездо! — предлагает Сережка. — Оно где-то тут, вон они как кричат!
— Какое сейчас гнездо? Птенцы уж вылетели, по деревьям да в траве прячутся, — говорит Гусь и идет дальше. Он то и дело посматривает на маленький компас, который дал ему Витька, и озабочен тем, сумеет ли выйти на Пайтово озеро, где бывал всего один раз.
На краю мохового болота, в черничнике, ребята наткнулись на глухариный выводок. Молодые рыже-пестрые глухарята величиною с рябчика поднялись с земли и, разлетевшись, попрятались в соснах. А глухарка-мать с тревожным квохтаньем села на виду, вытянула шею и смотрела на ребят настороженным черным глазом. Тут уж Гусь не выдержал: глухарка — не дрозд, это настоящая дичь. Он вложил стрелу в лук и стал натягивать тетиву.
— Слышь, не надо! Зачем?.. — запротестовал Витька. — Без нее глухарята погибнут!..
Хлопнула тетива. Стрела, сверкнув на солнце, скользнула в вышину мимо цели. А глухарка продолжала сидеть.
«Бак, бак-бак!» — проквохтала она недовольно.
Гусь выстрелил еще и еще раз. И все мимо. Тогда он стал подходить ближе, но глухарка перелетела на другую сосну. Гусь снова начал к ней подкрадываться.
— Да оставь ты ее! Только стрелы растеряешь, — сказал Витька.
Но Гусь все же выстрелил еще два раза и опять не попал. Глухарка, видимо, решила, что глухарята успели укрыться надежно, сорвалась с дерева и тоже исчезла.
Стрелы искали долго, но из пяти нашли только две.
— Я же говорил! — сердился Витька. — И вообще, зачем губить птицу, когда у нее птенцы?
— А кто губил? — огрызнулся Гусь. — Ты думаешь, так легко в нее попасть из лука?
На своем пути ребята встретили еще два глухариных выводка, но Гусь больше не стрелял: так и в самом деле можно в один день растерять все стрелы.
Немало побродили ребята по дикому лесу, пока вышли к Пайтову озеру. Солнце стояло еще невысоко, но воздух гудел от оводов, и было знойно. Пот так и струился по лицам, рубашки липли к мокрым спинам. А с озера тянуло прохладой.
Витька бросился к воде посмотреть, действительно ли она так прозрачна, как говорил Гусь. Он забрел, насколько позволяли резиновые сапоги, и убедился — вода исключительно светлая. Опустил в нее руку — довольно теплая. Удовлетворенный, он вернулся на берег и не то спросил, не то предложил:
— Поплаваем?
— Нет, — отрезал Гусь. — Сперва лодку надо найти.
— А где лодка?
— Почем я знаю! Где-то на берегу. Будем обходить озеро и найдем.
— Сначала выкупаемся!
Сережка молчал, хотя и ему не терпелось окунуться в воду.
— Я сказал — купаться не будем, пока не найдем лодку! — стоял на своем Гусь.
— Ну хорошо. Вы идите, я вас догоню. Нырну разок, и всё.
— Ты что, думаешь, нам неохота купаться? Неужели потерпеть не можешь?
— Почему же? Терпеть я могу, — пожал плечами Витька.
Лодку — долбленую осиновку — нашли на противоположном берегу. Она была вытащена из воды и замкнута на цепь.
Гусь повертел в руках замок, раздумывая, как же быть.
— Тащи камень! — приказал он Сережке.
— Ты что, замок хочешь ломать? — удивился Витька.
— Этот замок не сломаешь. Цепь перерубим.
— Не выдумывай! Обойдемся и без лодки.
— А чего ей сделается-то? Ты тоже — камень-то волоки! — прикрикнул на Сережку Гусь.
Сережка бросился искать камень, а Гусь вытащил из мешка топор.
— Может, все-таки не надо трогать лодку? Половим с берега!
— Смешно! Лодка есть, а удить — с берега! Мы же ее на место и положим.
— Ну как хочешь! Только я цепь рубить не буду.