Сияние потухших звезд
Шрифт:
– А врач чего?
– Да ничего, говорит не отлынивай, здоров, работай. Врач больничный выпишет только покойнику, да и то на пару дней.
– Это да, – мужчина расхохотался, – мертвеца под руки и обратно в шахту.
– И живому плохо, и мертвому не лучше.
Свет чуть приглушили, чтобы желающие могли вздремнуть.
Цин включил миниэхо и занялся новостями. И сразу же:
«Межзвездный корабль Сигмунда КТ12-С взорвался на планете Гамма Тора при взлете с космопорта».
«Теракт на планете Гамма Тора – взорван космический лайнер. Тысячи погибших».
«Не менее полутора тысяч человек погибло при взрыве крупного космического звездолета модели Сигмунда».
«Полиция объявила в розыск террориста, взорвавшего лайнер на Гамма Тора».
«Составлен фоторобот предполагаемого террориста с Гаммы Тора».
Цин опустил руку вниз так, чтобы экран
Но как?.. Как?.. Неужели они все-таки сделали это?! Без него?! Неужели они все же взорвали тот звездолет? Неужели собирались все равно взорвать его, будь там и сам Цин на борту? Неужели все те люди погибли?..
Быть такого не может! Он ведь был там, на Гамма Тора, в тот миг и в тот час. Шнырял перепугано и в районе космопорта, и в городе, и уж наверняка увидел бы и услышал взрыв у себя над головой. Наверняка обратил бы внимание на бесчисленные городские инфопанели, загоревшиеся сенсацией, ведь при современных средствах связи задержка перед появлением информации в СМИ часто не превышает минуты. Но инфопанели молчали. Пережевывали все на свете, нудили о бесконечных политических распрях крошечных далеких государств и мелких криминальных потасовках на окраинах галактики, обсуждали новые спортивные импланты и провал какой-то паршивой постановки, но ни словом не заикнулись о теракте у себя под носом, о падающих на голову обломках! Сплетничали ни о чем, пропустив сотрясший мир взрыв за окном?! Мир Гаммы Тора, по крайней мере. Возможно ли такое? И почему? Не потому ли, что когда корабль на самом деле не взорвался, пришлось спешно придумывать новый план? Не имея фактических данных, картинки с места, принялись моделировать ее в срочном порядке, создавать, придумывать. Переписывать заранее сочиненный текст. Ведь знают же, что никто не станет проверять! Кому это нужно – проверять новости?! Для чего вам, простому обывателю, проверять новости?! У вас нет своих дел? Своей жизни? А полиция!? Полиция – внутреннее подразделение корпораций. У каждой – своя. Например, уголовная полиция Адении, если не подводит память, – коммерческая компания в составе Эл Тун. Эта банда работает по приказу свыше.
И ведь сколько уже бывало схожих скандалов! То и дело всплывают разоблачения информационных фальшивок в пользу какого-нибудь государства, компании или тайного общества. В подпольных (и не очень) студиях массово штампуются поддельные изображения. Нужным людям приписываются нужные слова, которые те в жизни не говорили. Вся информация корректируется так, чтобы рядовой читатель инфопанели не смог отличить реальный факт от выдумки. Потому что покупатель быстрой еды не станет проверять ее состав под микроскопом. А если вдруг какой-то безработный психопат все-таки решит проверить информацию – не беда, ведь сочинить можно и доказательства. И где же тогда правда? Если все вокруг, весь видимый мир идет рука об руку с фальшивкой, созданной с целью задать вам такую модель поведения, которую от вас хотят, заставить вас поверить и совершить то, что от вас хотят, превратить вас из личности самостоятельной в тупое бездушное орудие людей с грязными руками. И визионистские технологии – один из элементов этой цепи манипуляций. Технологии, скрывающие мир вуалью фантазий. Подделкой может быть все и в конце концов в потоке лжи запутаются и те, кто ее создает и что останется от правды? Останется ли она вообще, если мир вокруг – это реальность лжи?
Как если бы кто-то изловчился и стукнул по всем клавишам фортепиано одновременно, тогда как его попросили сыграть одну только ре второй октавы, например. Большинство не сможет расслышать в этой восхитительной какофонии был ли вообще извлечен нужный звук. Зато сколько шума! И если этот шум будет сопровождать каждую из полюбившихся мелодий в каждой их ноте – то прозвучат ли эти мелодии? Или, утонув в потоке других, сами станут только лишь шумом?
Защитная переборка, закрывшая иллюминатор в момент взлета, открылась. В отличие от звездолетов дальних полетов, на скоростных планетолетах ставили настоящие окна, сквозь которые виден был настоящий космос. А если бы здесь стоял монитор? Его можно было бы взломать и показать такую картинку, которую захотели бы вам показать. Вы бы и не сомневались, что видите реальный мир за окном, и потом до скончания жизни рассказывали бы внукам о том, как мимо вас сквозь космос летели вражеские корабли, начавшие очередную войну со своего коварного нападения. И виртуальность эта стала бы реальностью, субъективной, но все же настоящей.
И потому в сети мгновенно размножились тысячи групп сочувствующих пострадавшим в теракте и тысячи порицающих террориста. Возмущенные, или даже скорее взбешенные комментаторы требовали изловить негодяя, схватить и четвертовать вымышленного человека, совершившего вымышленный теракт. Миллионы сообщений под новостями о преступлении появились буквально в первую минуту – и потоки ненависти направились в сторону человека, который по прихоти судьбы существовал в реальности. Презирали фантазию, но волны презрения этого захлестывали того, кто сидел сейчас у окна крошечного планетолета. Чужие, коммерчески ориентированные небылицы захватили в плен целые народы, и те, будучи реальны сами, подчинялись нереальности и жили в ней, и ненавидели в ней, а после их гибели кто сможет сказать были ли они сами реальны или лишь плодом чьего-то воображения?
– Пишут, какой-то педик, которого бросил его дружок, – послышался негромкий голос сзади. – Будто бы подложил ему бомбу в звездолет.
– А я только что читал, что это фанатик из Тамалияны, – ответил другой. – Будто бы он в аэропорту что-то кричал и потом нажал кнопку.
Цин выключил миниэхо и вжался в кресло. А ведь и он сам когда-то занимался тем, что создавал фальшивую реальностью. Создавал иллюзии, подделку.
Курившая женщина через проход теперь что-то лениво рассматривала в своем миниэхо, сигарета в ее правой руке все еще дымилась – некоторые люди совсем не вынимают их изо рта. Над левой ее рукой было открыто сразу два экрана, на одном из которых Цин заметил изображение Сигмунда. А над пустым креслом перед женщиной слегка подрагивал свет лампы, как будто что-то мешало ему или не давало достаточно электричества. Цину еще показалось, что в том месте салон чуть затемнен. Возможно, из-за мерцающего света…
Сосед Цина провел руками по животу, с громким кряхтением встал и отправился в хвост планетолета, наверное, в туалет. Когда позади скрипнула дверь Цин вдруг заметил, что затемнение на пустом кресле всколыхнулось, как невидимое пламя, на которое подул воздух. Оно стало расширяться и двигаться, вылетело в проход и заняло освободившееся возле Цина место. Цин почувствовал, что волосы его поднимаются дыбом, а по всему телу пошла неконтролируемая дрожь, какая бывает от холода. Но в салоне грели кондиционеры и было, скорее, даже жарко. Цин с трудом повернул внезапно потяжелевшую на сто тонн голову и посмотрел на соседнее кресло, которое очень сложно сейчас было назвать пустующим. Что-то «сидело» в этом кресле. Либо кто-то. А по телу Цина бегали мурашки – все быстрее и быстрее. Он различил в тишине салона какой-то неясный треск, множество щелчков на самой границе слышимого. Он был уверен – протяни руку и во что-то да попадешь, несмотря на то, что ничего там, кажется, и нет.
И тут темная тень двинулась прямо на него. Цин отпрянул, попытался вжаться в иллюминатор, попытался вскрикнуть – но звук застрял глубоко в горле. Цин только прокряхтел что-то и почувствовал резкую, мгновенную боль в сердце. Что-то сжимало его, что-то давило на все сосуды тела одновременно. Он потерял возможность дышать. Руки и ноги задергались, лицо побледнело, глаза полезли из орбит. Страшная боль во всем теле вызывала желание бежать прочь – но Цин совершенно утратил контроль над своим телом. Боль, только боль и больше ничего. Мир перед глазами темнел, уходил, умирал.
7
Он ничего не видел, не слышал и уже ничего не чувствовал, но изо всех последних стал старался бить себя рукой в грудь, в сердце. Ладонью, кулаком. Некогда было думать зачем и некогда было думать – что делать. Он даже не знал может ли управлять своей рукой, движется ли она, достает ли до груди. Не было вообще никаких ощущений.
Но вот внезапно что-то изменилось и он ощутил толчок, сначала едва заметный, затем все сильнее и сильнее – тук, тук, тук. Это был его коряво собранный кулак, которым он колотил куда-то в центр груди, в солнечное сплетение. Схлынула кровь, закололо во всем теле и мрак стал расходиться, расступаться перед тусклым светом. Он вновь увидел перед собой спинку кресла впереди, свою ладонь с судорожно скривленными пальцами, руку, согнутую неудобно, напряженную. Боль уходила, мир возвращался. Цин чуть склонил голову и краем глаза заметил сидящего рядом с собой толстого мужчину. Тот нахмурился и сосредоточенно, пусть и несколько неловко, смотрел на Цина. Он вернулся. И тень… Сквозь уходящую пелену Цин увидел колышущийся воздух на сиденье через проход. Тень вернулась на свое место.