Сияние потухших звезд
Шрифт:
– То есть вы хотите сказать, что это, может быть, живое существо? – уточнил капитан.
– Ну я бы ничего не стал исключать, это, будем считать, моя личная добавка ко всем версиям.
– Пойду собирать, значит, фотонные торпеды, – сказал Атэр Брок и покинул мостик.
– А я схожу перекушу, – сообщил Дика и двинулся было к выходу.
– Вперед и с песней, – ответил ему Кихан. – Через десять минут уходим в бета-пространство. Так что сразу захвати с собой пакет.
После входа в бета-пространство на корабле притушили свет, погрузив его в сумрак и тишину. Экипаж разбрелся кто куда. Кто-то пошел спать, кто-то работать, кто-то заниматься, кто-то пить. На мостике остался один только Яхим ниб Харос, да и тот зевал и поглядывал с тоской на кресло Ниями. Сама корабельный связист и мастер на подхвате в этот момент отправилась с Яланиюмой в буфет, где две женщины долго разговаривали, пили что-то крепкое и обсуждали свои прошлые, не слишком приятные для обсуждения жизни. Второй инженер Дика решил пропустить перекус, спустился к двигателю, проверил системы и заснул, как всегда во время входа в бета-пространство. Спал и огромный Атэр Брок, выпивший двенадцать таблеток снотворного –
Волков и старший помощник Кихан прошли в каюту капитана, пили и курили. Биолог вертел в руках стакан с противорвотным соком – он редко выходил в космос и очень не любил переход в бета-пространство (а выход – тем более). Капитан и Кихан пили некий напиток изумрудного цвета с достаточно высоким содержанием спирта.
– Знаете, что меня тревожит все то время, что я на борту «Танидзам»? – спросил Волков дрожащим голосом, ему было очень тяжело. – Даже еще раньше, на Сита b. Хотя нет, все же позже… Я узнал об этом круговом полете только когда мы двинулись…
– Круговом? – переспросил капитан.
– Я имею в виду незапланированном, ведь нам приходится, в каком-то плане, делать дополнительный крюк. Так вот, для меня всегда было громадной проблемой получить средства на что бы то ни было от Эл Тун. За последние лет сорок я сорок раз обращался в корпорацию с проектами, которым требовалось финансирование, и ни разу не получил одобрения. Все мои идеи отшвыривались, я полагаю, на самых начальных этапах, как совершенно неинтересные с точки зрения вероятной прибыли. Это я сообразил, конечно, чуть позже, уже приобретя опыт. Впрочем, и после того, как пришло понимание – успеха добиться мне не удалось. Но и правда, я думал о важности своих возможных научных открытий для человечества и будущего, совсем позабыв о соображениях прибыли. Слава меня тоже толком никогда не интересовала, что она для ученого? Помнят имена, но не помнят нас самих. Да и кто помнит эти имена? Коллеги, с завистью, быть может. Так вот, коммерческой ценности я никогда не имел и когда получил наконец исследовательское предложение, то просто заполнил нехватку персонала в чужом проекте. В результате, все что я создал – у меня забрали. И вот я сижу здесь, на арендованном корпорацией судне, что весьма немало, которое летит за много бета-переходов, что дорого – и зачем? Чтобы выпустить исследовательский спутник! Мое воображение рисует возможные далекие коммерческие перспективы подобного шага, но, как я убедился на собственном опыте, настолько в будущее корпорация заглядывать не привыкла. Она всегда с легкостью отбрасывала проекты, не сулившие серьезных процентов в самое ближайшее время. Но подумайте только – исследовательские спутник! Какая прибыль возможна от такого проекта? Пройдут годы, прежде чем мы поймем с чем столкнулись, и даже в таком случае вероятность извлечения финансовых дивидендов из аномалии ничтожна! Ведь никто до сих пор не делает деньги на звездных туманностях или, к примеру, черных дырах. Так зачем это? То, что мы делаем прямо сейчас.
– Ну, – капитан повертел в руках стакан, влил его содержимое в глотку и на некоторое время задумался, – какое-то время я баловался книгами по свободной экономике, особенно Адении и немного Чжи Со. Содержательно очень похожими книгами, к слову сказать. Ведь, конечном итоге, все современные человеческие государства сходны и выстроены по одной системе, я бы даже сказал единой, учитывая тесные связи политических и экономических верхушек. Конечно, элита и правящие касты стараются делать вид, что чем-то отличаются. Так создается мнимое противостояние и противостоянием этим подчиняются касты низшие, менее образованные. Ведь что нужно государству от рядового гражданина – зависимость и подчинение, беспрекословное выполнение повинностей и потребление. Как этого добиться проще всего, особенно в условиях такой разнородности населения, как в наше время? Не станешь же бегать за каждым с дубинкой? Даже за каждой группой, этнической или религиозной? Нет, нужно создать в обществе сплочённость, хоть бы и ненастоящую, но, так сказать, видимую. А это проще всего осуществить, когда есть враг, кто-то другой, кто-то не похожий, против кого можно объединиться и кого можно осуждать. Он не такой как мы, его ценности другие – объединяемся, значит, граждане, чтобы его одолеть. Объединяемся, чтобы он не одолел нас. Объединяемся, естественно, под управлением высших каст, правящего класса. В беспрекословном подчинении, а кто не хочет – тот наш общий враг. Так вот, а что делать, если все государства в общем построены по одному принципу и следуют одной идеологии? Очень просто! Состроить мину, прикинуться, что это не так – и этого, вы не поверите, достаточно. Нужно замаскироваться, грим наложить. Чжи Со, к примеру, изо всех сил делает вид, будто их технократическая диктатура построена на социальной ответственности и именно она, а не экономическая прибыльность, стоит в центре внимания элиты. А Тамалияна делает ставку на религию, расистские и откровенно фашистские идеи. Но все же – они едины. Ибо кто руководит нашими империями?
Капитан громко и со свистом вдохнул ароматический дым из сигареты и на некоторое время замолчал.
– Над всеми нами стоят Сан Рико Райз, Мадзэн и другие корпорации, даже суперкорпорации. Кто-то мельче, кто-то крупнее. Например, Мадзэн, изначально возникший в Чжи Со, имеет почти тридцатипроцентную долю в экономике Тамалияны. Им же принадлежат коммунальные службы Адении и государственные компании по добыче материалов. Эл Тун и Сан Рико Райз созданы в Адении, но имеют решающее влияние и в Чжи Со, и в Тамалияне. Император Тамалияны лично советуется с директорами Эл Тун. А Сан Рико Райз владеет правительством Адении – офис власти находится в центральном здании корпорации на третьем этаже. Как видите, все это единая система, единый организм, который взаимодействует хаотически и развивается, если можно сказать что он вообще развивается, пожиранием самого себя.
Так вот, учитывая, что в центре нашего, образно говоря, мироздания стоят компании экономические, то и основа всего взаимодействия, разумеется, финансовая. Если принять, что количество любого вещества в природе конечно, что несомненно так и есть, то суть экономического движения в том, чтобы присваивать себе то, что принадлежит другому и не отдать ему то, что принадлежит тебе. Именно сам процесс бесконечного, кажется на первый взгляд, перетекания веществ, перетекания ресурсов и благ из одних рук в другие и есть основа. Само движение – и есть суть. Движение из одного конца в другой и обратно подменяет развитие. Однако не стоит забывать, что любое движение, не подпитываемое снаружи, в конце концов приходит к саморазрушению и увяданию, так сказать, к энтропии. Может быть, и без «так сказать». Поэтому, чтобы поддерживать этот процесс живым, чтобы не ослаблять движение и не разрушить всю систему, системе этой надо либо пожирать себя и становится меньше и слабее, либо получать что-то извне.
Топливо двигателя для всей этой тарахтящей махины – продажи. При чем не суть важно –чего и зачем. Важно продать и заработать, получить больше, отдав меньше. Ради этого выжимаются до смерти целые звездные системы, уничтожается экология, вырезаются народы и начинаются войны, где гибнут миллионы работяг и бедняков ради того, чтобы обеспечить дополнительный процент прибыли своему жирному хозяину, отбирающему этот процент у жирного хозяина их соперников. И именно за этим процентом мы с вами и летим, профессор Волков. Ведь что это за аномалия, что за клякса – мы с вами не знаем! Какие в ней могут быть богатства!? Какие необычные вещества и драгоценности!? Вероятность не велика, но упустить такой шанс, значит отдать преимущество в руки сопернику. В конце концов – все можно продать. Даже нечто, что кажется вам совершенно бесполезным, например, чужие грязные носки с дырками на пятках. Их можно продать. Деревянные несъедобные котлеты – сделайте их модными и продавайте. И если выяснится, что это космическое пятно – просто пятно. Его все равно можно будет продать. Все что угодно. Поверьте, профессор, у вас у самого в чемоданах масса вещей, которые вам, в сущности, не нужны, но которые были куплены потому, что система потребовала от вас купить их. Так она выживает. Создавая ненужный мусор из жизненного необходимого. И наша аномалия для нее в буквальном смысле новый источник топлива. Пока она не найдет чего-нибудь нового. А если не найдет, значит, что-нибудь уничтожит – к примеру, какой-нибудь маленький народец, – нарушив баланс и вновь придя в движение. И так до тех пор, пока вся система, начав поглощать себя с хвоста, не сожрет себя полностью. Если кратко, путано и поверхностно, то именно такой мне видится вся эта ситуация.
– Вы считаете, что если мы не найдем в аномалии ничего ценного, случится какой-то экономический катаклизм?
– Наверняка.
– Например?
– Войска Адении собираются у границ и Чжи Со, и Тамалияны. Ее системы-миньоны активно готовятся к боевым действиям. Чжи Со резко активизировали спонсирование сепаратистских группировок в Тамалияне. А Тамалияна с утра до вечера крутит в новостях информацию о своих новейших военных разработках.
– Значит, будет война?
– Вероятнее всего, да, но, возможно, не сразу. Социальное Чжи Со на днях окончательно отменило все социальные гарантии, обязав, к примеру, детей оплачивать нахождение их родителей в могиле бессрочно. Вместо пенсий ввели штрафы за старость и сняли последние временные ограничения на рабочую смену. В Адении увеличиваются налоги и поборы на два процента каждые два месяца, а Тамалияна, чтобы сдержать нашу энтропию, почти полностью отказалась от системы образования. Здравоохранение на очереди, хотя в Адении оно и так уже давно доступно только элите.
– Что ж, – сказал Кихан, – будем надеяться – что-то мы все же найдем.
– Да, продлим агонию. Не хочется застать полный коллапс уже при своей жизни.
Волков вздохнул и почесал висок. Что-то не сходилось, что-то беспокоило его. Глотнул немного сока, но стало только хуже.
– Объясните мне тогда одно, – наконец медленно начал он. – Смотрите, пять лет мы работали на Сита b над прорывным соединением, которое можно использовать для создания лекарств от многих болезней сосудов и крови, особенно тех, которые приобретаются в результате разрушения экологии, сложных условий на окраинных планетах, искусственной, некачественной пищи или бета-перелетов. По сути, мы могли бы вывести это лекарство уже в лабораториях Сита b, не будучи и фармацевтами. Ведь это какой прорыв! У нас же половина населения страдает в той или иной степени от таких болезней, многие гибнут, умирают совсем молодыми из-за ломки или закупорки сосудов, от бета-кристаллизации и всего того, что может следовать за этим. Вы подумайте – сколько это покупателей! И что же? Лекарство засекретили. В лучшем случае его будут продавать по безумным ценам представителям высших каст. Что же случилось? Почему так? Почему Эл Тун идет против прибыли?
Каратикардха выпустил облако дыма изо рта. Сперва фиолетовое, оно покраснело, затем позеленело и, прилипнув лепешкой к стене, стало тихонько рассасываться.
– Да очень просто, на самом деле, – сказал капитан. – Если вы дадите людям лекарство – они ведь вылечатся.
– Логично.
– И перестанут его покупать.
Волков открыл было рот, чтобы что-то сказал, но задумался, остановился.
– Конечно, определенная выгода в этом есть, – продолжал капитан. – Даже о-го-го какая выгода! Но посмотрите иначе. Что если скармливать этим необразованным нищим лекарство, которое не излечивает, а только останавливает болезнь, снимает некоторые симптомы, некоторую боль. Я не говорю о плацебо. От него человек может элементарно умереть, в конце концов. А мертвые деньги не платят, хотя, как я уже говорил, в Чжи Со смогли решить и эту проблему. Но мы все же говорим о лекарстве, которое лечит, но не излечивает. Всю свою несчастную короткую жизнь вы обязаны покупать его и платить, платить, платить, а иначе умрете. Выгодный вариант, правда ведь?