Сияющий вакуум (сборник)
Шрифт:
УТРОМ НА РАБОТУ
Камера, вырубленная в скальном грунте, плохо отапливалась, но была до отказа нашпигована прослушивающей аппаратурой. На потолке всегда светился синий ночник. В его свете сорок человек, лежащих на кроватях, казались мертвецами.
Почему его не убили? Почему оставили в живых? Почему, накачав наркотиками, тайно отправили на Луну? Ведь рано или поздно ему удастся как-то избавиться от этого металлического круга, присосавшегося ко лбу, и тогда он сможет бежать.
«Почему? — спрашивал
Действие наркотика постепенно проходило, и Филипп, приподняв голову, осторожно рассматривал своих сокамерников. Еще во время обеда он обратил внимание, что многие из них инвалиды, и теперь хотел разобраться в этом. Ведь теперь не 4900 год, теперь всего навсего 2153-й. Эра инвалидов еще не пришла, а у многих из этих людей не хватало рук и ног.
Когда глаза адаптировались в слабом голубом свете, он нашел недостающие конечности. Руки и ноги в прозрачных футлярах стояли рядом с кроватями или были повешены прямо над ними. На тумбочках также были какие-то полупрозрачные небольшие емкости.
— Не спишь, что ли, новенький? — спросил очень тихим шепотом сосед по койке.
— Не сплю! — отозвался Филипп.
Рядом с койкой соседа стоял прозрачный футляр, и внутри футляра явственно можно было различить человеческую руку с растопыренными пальцами.
— Ты по какой статье? — спросил сосед.
Филипп присмотрелся. У лежащего на кровати не было руки.
— Я не знаю.
— Это случается! — вздохнул сосед и, выставив из-под одеяла босую ногу, осторожно потрогал ею странный футляр. — У тебя что, почку взяли? — спросил он сочувственно. — Или что? Глаз? — Он даже приподнялся на своей кровати, желая получше рассмотреть нового сокамерника. — Ты, я смотрю, целый какой-то. Ну да не мое это дело. — Он демонстративно повернулся к Филиппу спиной. Заскрипела кровать. — У каждого свой срок! У всех у нас чего-то не хватает.
Вскоре Филипп узнал, что означали все эти руки и ноги в футлярах. Законопроект дискутировался еще более ста лет назад. Система наказаний всегда считалась неэффективной, и какой-то умник предложил вернуться к древней, проверенной методике.
На основе новейших достижений науки предлагалось отнимать части тела и некоторые внутренние органы временно. Вору, например, отрубали руку, и ему нечем было воровать. Насильнику член, изменнику родины глаз, убийце по выбору: почку и глаз, ногу и руку или на срок вместо хорошего сердца ставили синтетический дешевый насос.
Предполагалось сохранять отнятые органы на срок, отведенный судом, в специальных сосудах, а потом, по истечении срока, имплантировать на место. Правда, подобное наказание не предполагало заключения вообще.
«Значит, отстояли они свой законопроект, — погружаясь в сон, думал Филипп. Почему-то ему стало смешно, и он улыбался. — Насильник носит на шее футляр с мужскими принадлежностями, вор таскает за собой собственную замороженную руку, убийца ходит свой срок с плохо работающим искусственным сердцем в груди… Но почему же их всех держат взаперти, в тюрьме? Ведь сама идея и заключалась в том, чтобы они оставались на свободе, а заключению подвергались только отдельные, согрешившие части тела?..»
ТАБАЧОК ИЗ ОРАНЖЕРЕИ
На следующий день после прибытия конвоир препроводил Филиппа в административный корпус тюрьмы в кабинет следователя.
«Почему именно теперь? — спрашивал себя Филипп. — Чего они хотят добиться? Не было ни суда, ни расследования, похоже, что с Земли меня вывезли тайно, впопыхах. По чьему приказу вывезли? Почему не застрелили на месте?»
Ответ на свой вопрос Филипп получил сразу, как только распахнулась тяжелая металлическая дверь в кабинет следователя. Он все понял. Никаких сомнений.
В лицо ему пахнуло знакомым горьким ароматом сигарет. За письменным столом сидел Михаил Дурасов. Полковник был в форме. Поблескивали узкие полосочки его погон. За окном над лунным плато стояло голубое сияние.
— Проходите, Филипп Аристархович, присаживайтесь!
Как и много лет назад, глаза Дурасова оставались неподвижными, а безволосые узловатые пальцы, напротив, пребывали в постоянном движении. Зачерпывая из железной коробки черный табак, полковник одну за одной крутил сигаретки из грубой желтой бумаги и аккуратно укладывал их в плоский портсигар под резиночку.
— Голова не болит? — не прекращая своего занятия и не глядя на заключенного, спросил он.
— Спасибо, нет! — присаживаясь на стул, сказал Филипп. — Вашими молитвами, как говорится!
— У вас и не может болеть голова! — сказал Дурасов. — Металлопластырь хорошее средство от неестественных мигреней!
«Я же убил его! Убил! — не в силах посмотреть в лицо Дурасова и глядя только на его движущиеся руки, с ужасом подумал Филипп. — Я всадил в него три пули из своего пистолета! Может быть, на нем был бронежилет? Может быть, его вынули из могилы и реанимировали? Земфира сказала, что сначала я убью его, а потом он убьет меня? Неужели это действительно возможно?»
Лихорадочно перебирая варианты, Филипп старался не выдать себя и сидел совершенно неподвижно.
«Ерунда. Там на кладбище в Германии, на могиле мэра, на нем не было бронежилета, а оживить человека могут только в восьмом тысячелетии. У них нет суперсуггестеров. Но тогда что? Петля времени! — похолодев, наконец сообразил он. — Я убил его в своем прошлом, но для него — это только будущее. Так что, выходит, я только убью его?»
Филипп смотрел на сидящего перед ним живого полковника, и чувство непереносимого стыда постепенно охватывало его. Невозможно было себе представить, что вот этого человека он зверски застрелил в упор, не выслушав.