Сияющий вакуум (сборник)
Шрифт:
Глаза молодого ученого блестели, как в лихорадке, а губы от волнения пересохли. Но Филипп не обернулся.
ЖЕНЩИНА ИЗ КАМНЯ
Работая в строительных бригадах, днем Куравский и Филипп прокладывали новые туннели под лунной поверхностью, ночью спали в своих камерах, а по вечерам втайне от всех занимались сложным процессом реанимации каменной фигуры.
Кроме самой каменной девушки, требовались и другие материалы. Биологические останки из тюремного морга удалось вынести без особых сложностей, но землю из табачной оранжереи они таскали очень долго, горстями.
Задача состояла из двух частей: претрансформация камня в живую плоть и восстановление жизненных функций. Как девушка попадет в тюрьму, Ивана Куравского вообще не интересовало.
Оформить срок для уже существующего реального человека было совсем не трудно. Не нужно ни подделывать документы, ни совершать преступление. Достаточно всего-навсего притвориться «зайцем» в грузовом отсеке какого-нибудь еще не стартовавшего корабля, и двухлетний срок обеспечен.
Корабли, везущие на Землю новую партию, драгоценного черного табака, стартовали часто. Но была и еще одна проблема. После получения срока каменная красавица попадет в женскую половину тюрьмы, и ее придется выкупать точно так же, как и любую другую женщину. Но об этом думать не хотелось. Слишком они оба — и Куравский и Филипп — были увлечены самим экспериментом.
На всю операцию отводилось двадцать пять минут, официально обозначенных как личное время. Нужно было уложиться. Через двадцать минут на всю тюрьму громыхнет гонг, и голос Виктора Фримана объявит ласково, как объявляет он каждый вечер:
— Спокойной ночи, тюрьма. Искренне желаю всем заключенным сладких лунных снов.
Голос транслировали в записи. Запись плохая — старая, шипящая, но каждый раз можно было себе представить, как начальник тюрьмы назидательно грозит пальцем:
— И помните, мальчики и девочки, когда утром вы проснетесь, не дай вам Бог притащить какую- нибудь мысль из вашего чудесного вольного сна.
Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего слова. Иван Куравский работал неторопливо, вдумчиво. Протерев каменную статую специальным составом и прогрев девушку обыкновенной паяльной лампой, он ровно четыре с половиной минуты облучал ее с помощью своего специального прибора. Облучение должно было возродить все структурные взаимодействия, присущие живой плоти, и отринуть непригодный камень.
Чтобы дать прибору нужное напряжение, пришлось тянуть кабель по общему коридору. В любую минуту любой из заключенных мог донести, и расплата настала бы мгновенно.
Филипп стоял рядом без дела, в его обязанности входило только вовремя вскрыть мешки с трупным материалом и, по мере того как камень начнет осыпаться, подавать порциями новую органическую массу.
Одну руку Филипп держал на крышке контейнера, а вторую заранее погрузил в небольшую кадку с землей.
Негромко шипел открытый кислородный баллон. Баллон украли только накануне. Воздух в келлере был так насыщен кислородом, что голова Филиппа немного закружилась, и он будто опьянел.
— Чего-то она не дышит? — сказал он, всматриваясь в неподвижное лицо своей невесты. — Не получилось у нас, что ли?
— На Земле десять лет специальная лаборатория над этой проблемой билась, — сквозь зубы процедил Куравский, поворачивая свой облучатель.
— Ну и?..
— Ничего не добились. Всемирный Банк финансирование прекратил.
В это мгновение каменная девушка будто вздохнула, и все ее тело снизу вверх прошила глубокая трещина. Филипп вытащил из контейнера, не глядя, что-то мокрое и скользкое, взвесил его в руке и протянул своей невесте. Это была мужская нога, обрубленная от лодыжки до копчика.
Каменная фигура задрожала. Вибрация усиливалась с каждым мгновением. Полетела, закружилась в тугой струе кислорода каменная пыль. Изваяние раскачивалось, ходило ходуном. Шипел вырывающийся из баллона газ, во все стороны летели брызги крови.
— Ну! — шептал Филипп. — Ну, давай… Давай…
И тут прогремел гонг.
— Спокойной ночи, тюрьма, — прозвучал голос Виктора Фримана. — Искренне желаю всем заключенным сладких лунных снов…
Прежде чем запереть келлер, Филипп вывалил на пол всю землю и все содержимое контейнера. Чтобы успеть в свою камеру, пришлось бежать по коридору. Но он успел. Он вошел последним, и, как последнего, надзиратель наградил Филиппа хорошим ударом дубинки по ягодицам.
На следующий вечер, открыв свой келлер, Филипп увидел живую девушку. Это оказалось нежное белокурое существо с пронзительно голубыми глазами.
Девушка не владела телепатией и ни одного слова не понимала по-русски. Она была напугана. Она сидела в самом углу келлера, прижимая к себе острые ободранные коленки, и непонимающими глазами смотрела на вошедших мужчин в полосатых комбинезонах.
— Почему-то мне кажется, что у нее нет высшего образования, — запирая дверь уже изнутри, сказал Филипп.
Он присел в противоположном от девушки углу, в раздражении пнул ботинком пустой кислородный баллон и закурил.
— Думаю, ты прав, — согласился Куравский. Он также выглядел несколько обескураженным. — Погорячились мы немного. Допустим, у нее и есть высшее образование. Допустим, мы устроим ей срок. Но ее ведь выкупать придется!
— Она очень хорошенькая, — сказал Филипп.
— Хорошенькая, — согласился Куравский, он не мог отвести глаз от своего творения. — У целой лаборатории ничего не выходило, десять лет не выходило, а у меня вышло! Ты посмотри, какие у нее шелковистые волосы, какие у нее глаза! Прямо пастушка…
Филипп посмотрел сквозь дым своей сигареты. Лицо сидящей на полу девушки удивительным образом напомнило ему лицо пастушки, нарисованной на фарфоровой тарелке.
— Но что толку? — вдруг разозлился он. — Что толку? Что мы теперь с ней делать-то будем? В тюрьму ее нельзя. А куда ее можно?
— Пусть живет в твоем келлере, — предложил Куравский. — Или тебе жена не нужна?
— Конечно, пусть живет, пока не стукнет кто-нибудь. Но она не сможет устроиться на работу в администрацию, — возразил Филипп. — Хотя, конечно, если по уму, то женщина вообще не должна работать. — Он еще раз оценил сидящее на полу голубоглазое существо. — Ладно. Уговорил. Женюсь. Будем ее пока здесь прятать, а потом посмотрим.