Сижу на нарах...
Шрифт:
Не повредит она здоровью,
как третьеводняшние щи.
Алеша сбегал за любовью.
Она… в бутылочке жила.
И заряжала душу новью
под цвет зеленого стекла.
И вот уж я с насущным миром
все ближе… Как гора с горой!
Как будто задница с сортиром.
Алеша, сбегай за другой.
1967
На престольный
Драка за околицей.
Хруст. Поет дубьё.
Тетка
за дитя свое.
Разнесло головушку
палицей Фоме.
Кровушка до донышка.
Все в своем уме.
Дядя Саша гирькою
полоснул во тьму.
Ночь луною-дыркою
свистнула ему.
Драка скоро кончится,
ухмыльнется бес.
Сутки будет корчится
после бури лес.
…Ты очнешься, пьяненький,
в боковушке, плут.
Тут тебе и пряники,
тут тебе и кнут.
Драки нет. На скатерти
самовар пыхтит.
И к… постылой матери
этот милый быт!
1969
Курортное
Напишу тебе открытку,
в синий ящик опущу.
В ней скажу тебе открыто
что – желаю и грущу.
Подойду к ларьку, зевая.
Дерну пива. День прошел.
Денег нету – унываю.
Рупь нашел и – хорошо.
Море пахнет очень плохо.
Море, видимо, с гнильцой
По песку на пляже блохи
продвигаются рысцой.
Я зеваю так отменно.
Блох считаю. Пиво пью.
Через месяц непременно
я кого-нибудь убью.
1964, Новороссийск
В ресторане
Если можно, принесите сигарет!
Уберите эти крошки со стола.
А вот этот непочтительный брюнет, –
почему он нависает, как скала?
Вы решили, что я сник и одинок.
Вы сказали, что я гопник – не поэт.
Я разбавлю вам горчицею вино.
Если можно, принесите сигарет.
Я вас очень попрошу курить под стол.
А иначе… я вам что-нибудь спою.
Я сыграю вашей кепочкой в футбол.
Отойдите, я с утра не подаю.
На столе салат завял, как овдовел.
В лимонаде молча сдохли пузыри.
На эстраде человечек заревел,
словно что-то вырвал с корнем изнутри
Я встаю, слегка ощупав свой бюджет.
Уходи отсюда, Глебушка, дружок.
Если можно, принесите сигарет…
А брюнету мы запишем тот должок.
1963
Песенка про постового
У помещенья «Пиво-Воды»
стоял непьяный постовой.
Он вышел родом из народа,
как говорится, парень свой.
Ему хотелось очень выпить,
ему хотелось закусить.
Хотелось встретить лейтенанта
и глаз падлюке погасить.
Однажды ночью он сменился,
принес бутылку коньяку.
И возносился, возносился –
до потемнения в мозгу.
Деревня древняя Ольховка
ему приснилась в эту ночь:
сметана, яйца и морковка,
и председательская дочь…
Затем он выпил на дежурстве,
он лейтенанта оттолкнул!
И снились пиво, снились воды,
как в этих водах он тонул.
У помещенья «Пиво-Воды»
лежал довольный человек.
Он вышел родом из народа,
но вышел и… упал на снег.
1960
Рандеву
Подошел ко мне мужик:
шляпа набок, галстук – шик.
Взял за пуговку меня,
тарахтит, а речь – фигня.
С виду – сизый голубок,
а зануда – не дай бог!
Говорю ему: «Амбал,
ты меня заколебал».
Дело было у ларька.
Говорю: «Рванем пивка?»
Голубок рванул и сник.
Будто с пивом съел язык.
…Пейте, граждане, пивко.
Будет на сердце легко.
Потому как в том пивке –
градус! – в каждом пузырьке.
1991
Ах вы, груди!
На Садовой улице в магазине шляп
понял, что погибну я из-за этих баб!
Глазки их пригожие, в клеточку трусы.
Пропадаю пропадом из-за их красы!
Ах вы, груди, ах вы, груди,
носят женские вас люди, –
ведьмы носят, дурочки
и комиссар в тужурочке.
Там, где пес на кладбище гложет свою кость, повстречал я женщину, пьяную насквозь.
Повстречал нечаянно, привожу в свой быт, а она качается, а она – грубит!
Ах вы, груди, ах вы, груди,
носят женские вас люди, –
ведьмы носят, дурочки
и комиссар в тужурочке.
Взял я кралю на руки, выношу на двор.
А она беспочвенный заводит разговор.
Разлеглась, мурлыкая, на рыдван-тахте:
«Что ты, – говорит, – прикасаешься к моей красоте?»
Ах вы, груди, ах вы, груди,
носят женские вас люди, –
ведьмы носят, дурочки
и комиссар в тужурочке.
1962
На диване
На диване, на диване
мы лежим, художники.
У меня да и у Вани
протянулись ноженьки.
В животе снуют пельмени,
как шары бильярдные…
Дайте нам, хоть рваных денег, –