Скала прощания
Шрифт:
— Ты раскрыл двери, которые навсегда должны были оставаться запертыми, Прейратс, — возгласил Ликтор. — В своей гордыне и глупости ты и Верховный король принесли тяжкое зло в мир, который и без того стонал под бременем страдания. Наша церковь — моя церковь — будет бороться с вами за каждую душу, пока не настанет Судный день. Я отрешаю тебя от церкви и короля Элиаса вместе с тобой, а также каждого, кто последует за вами по пути мрака и заблуждения, отлучаю от лона церкви. — Руки его дважды опустились. — Дуос Оненподенсис. Феата Ворум
Ни удара грома, ни трубного гласа не последовало за гулкими словами Ликтора, только отдаленный звук Клавеанского колокола, бьющего час. Прейратс медленно встал, лицо его было белым как мел, рот кривился в дрожащей гримасе.
— Ты сделал ужасную ошибку, — просипел он. — Ты глупый старик, а твоя великая Мать Церковь — детская игрушка, сделанная из пергамента и клея. — Его трясло от сдерживаемого гнева. — Мы скоро поднесем к ней факел. Вой будет оглушительным, когда она загорится. Ты сильно ошибся.
Он повернулся и зашагал из комнаты, звонко стуча каблуками, а одежда его развевалась, как пламя. Во всей сцене ухода красного священника Динивану почудился последний всепожирающий огонь, оставляющий за собой лишь обгоревшие страницы истории.
Мириамель пришивала деревянную пуговицу к плащу, когда кто-то постучал в дверь. Встревоженная, она вскочила с постели и босиком протопала к двери, чтобы узнать, кто это.
— Откройте дверь, прин… Малакиас. Пожалуйста, откройте.
Она отодвинула засов. В слабо освещенном вестибюле стоял Кадрах, лицо его блестело от пота. Он протиснулся мимо нее в крохотную келью и локтем так толкнул дверь, что Мириамель обдало ветром, а дверь чуть не ударила ее по носу.
— Ты что, с ума сошел? — возмутилась она. — Ты не имеешь права так врываться!
— Прошу вас, принцесса…
— Убирайся! Сию же минуту!
— Моя леди! — К ее удивлению. Кадрах упал на колени. Его лицо, обычно красноватое, было совершенно бледно. — Мы должны бежать из Санкеллана Эйдонитиса. Этой же ночью.
Она уставилась на него.
— Ты таки действительно сошел с ума. — Ее тон был царствен: — О чем ты говоришь? Ты что-нибудь украл, что ли? Не знаю, следует ли мне защищать тебя и дальше, и я уж, конечно, не стану тебя выручать из…
Он прервал ее на полуслове.
— Нет. Я ничего такого не сделал, по крайней мере сегодня, и опасность грозит не столько мне, сколько вам. Но опасность эта необычайно велика. Мы должны бежать немедленно!
На несколько мгновений Мириамель растерялась. Кадрах действительно выглядел страшно испуганным, с ним произошла разительная перемена, без следа исчезло обычное неопределенное выражение лица.
Он снова заговорил:
— Прошу вас, моя леди. Я знаю, что не был слишком надежным спутником, но ведь я делал и что-то хорошее. Пожалуйста, доверьтесь мне на этот раз. Вы находитесь в страшной опасности!
— Чего я должна
— Здесь Прейратс.
Она почувствовала, как по ней прошла волна облегчения. Яростные мольбы Кадраха все-таки напугали ее.
— Идиот. Мне это известно. Я вчера разговаривала с Ликтором. Мне все известно о Прейратсе.
Грузный монах поднялся с колен. Лицо его было исполнено решимости:
— Это одно из ваших глупейших заявлений, принцесса. Вы знаете о нем крайне мало и должны этому радоваться. Радоваться!
Он протянул руку и схватил ее под локоть.
— Перестань! Как ты смеешь?! — Она попыталась дать ему пощечину, но Кадрах уклонился от удара, не отпустив ее локтя. Он был на редкость силен.
— Мощи св. Муирфата! — прошипел он. — Не дури, Мириамель! — Он наклонился к ней, впившись ей в глаза своим взглядом. От него, заметила она мимоходом, как ни странно, не пахло вином. — Если я вынужден обращаться с тобой как с ребенком, ладно, — прорычал монах. Он толкнул ее так, что она опрокинулась на постель, и встал над ней, рассерженный, но почтительный. — Ликтор провозгласил, что отлучает Прейратса и твоего отца. Ты понимаешь, что это означает?
— Да, — почти закричала она. — И я рада!
— Но Прейратс не рад, и случится нечто ужасное. Случится скоро. И вас здесь быть не должно, когда это произойдет.
— Ужасное? Что ты имеешь в виду? Прейратс в Санкеллане один. Он прибыл лишь с полудюжиной стражников моего отца. Что он может сделать?
— И вы говорите, что все о нем знаете? — Кадрах в отчаянии покачал головой, потом отвернулся и стал запихивать разбросанные вещи Мириамели в ее дорожную сумку. — Я, например, — заявил он, — не хочу видеть ничего из того, что он способен натворить.
Она ошеломленно наблюдала за ним несколько мгновений. Кто этот человек, похожий на Кадраха, что кричит, и приказывает, и хватает ее за локоть, как речной разбойник?
— Я никуда не пойду, не переговорив с отцом Диниваном, — заявила она наконец. Голос ее, однако, утратил прежнюю резкость.
— Великолепно, — сказал Кадрах. — Что угодно. Только приготовьтесь к отъезду. Думаю, Диниван согласится со мной, если только нам удастся его найти.
Она неохотно начала помогать ему.
— Скажи мне только одно, — спросила она. — Ты клянешься, что мы в опасности? И что это не результат того, что ты натворил?
Кадрах замер. Впервые с того момента, как он вошел, на его лице появилась прежняя полуулыбка, но на этот раз она исказила его лицо горестной гримасой.
— Мы все совершили что-то, о чем сожалеем, Мириамель. Я совершил такие ошибки, которые заставили Великого Господа рыдать на его высоком троне. — Он потряс головой от необходимости тратить дорогое время на разговоры. — Но эта опасность реальна и близка, и ни один из нас ничего не в состоянии сделать, чтобы ее уменьшить. Поэтому — бежим. Трусы всегда выживают.