Скалолаз
Шрифт:
Хорст Кепке в своих мыслях вернулся к периоду под названием Идея. Державшаяся на чешских деньгах, она стала разлагаться и дурно пахнуть. И роль играли вовсе не дензнаки, а способ их получения. Это походило на довольствие: бойцов террористической организации содержали структуры госбезопасности. Но отказываться от помощи было неразумно: отсюда последовал бы отказ и от временного убежища на территории Чехии. Деньги нужно зарабатывать самим, решил Шеель, и наладил контакт с кем-то «наверху» чешского народоправления – с Координатором, оставляя в неведении комитет госбезопасности.
Первое
Бизнесмена расстреляли Хорст Кепке и Дитер Крамер в центре Праги. Так дерзко не происходило еще ни одно убийство в Чехии. На двух мотоциклах, в шлемах с тонированными забралами, террористы догнали машину предпринимателя и расстреляли ее из автоматов. Дитер Крамер не чтил законы собственной страны, а на законы Чехии он откровенно плевал. Когда перед ними неожиданно появилась полицейская машина и перекрыла одну из полос движения, Крамер навскидку полоснул по колесам автомобиля. Прежде чем дать по газам и догнать Кепке, Крамер так смачно плюнул на асфальт, словно неделю не слезал с отхаркивающих «колес».
Потом были совершены три теракта в Германии. Работа по «идейным» соображениям чередовалась с работой по заказам Координатора, который давал полный расклад на клиентов, словно сообщал о самом себе: три бизнесмена, один государственный чиновник. Координатор платил хорошо.
Но день ото дня становилось скучно, грустную ноту вносило однообразие. Посредник, будто чувствуя настроение в бригаде, предложил нечто новое, сообразное духу и творчеству «Красного спасения». Шестой или седьмой заказ носил чисто террористический характер – бойцы Ларса Шееля брали заложников с целью выкупа.
У «Красного спасения» появились свои деньги. С Координатором все стало легко и просто, рискованно, но как-то спокойно. Он платил сам и давал возможность заработать бригаде. Сейчас каждый из отряда Шееля мог бы тихо радоваться и посылать проклятия в сторону турок из какого-нибудь неприметного городка в Калифорнии.
Покой оставил их, он стал таким же призрачным и невесомым, как Идея. Кто-то, забредя в своих мыслях до седых волос, испуганно вздрагивал и со страхом косился на речку: изо дня в день рыбалка, телевизор круглые сутки, жена, ОЧАГ! Нет! Гнать от себя это видение!
Что – «жить и умереть» в Чехии? Да! Но любя родину и ненавидя пришлых. Ненавидя хотя бы за то, что кто-то из них сейчас в одной постели с проституткой-немкой. И жечь каждую немку, забеременевшую не от немца; топить каждого немца, вступившего в связь с женщиной другой нации.
Кепке прикурил сигарету и сошел с крыльца, найдя место между двумя машинами марки «Мерседес» – седаном и микроавтобусом. Шеель предпочитал ездить на микроавтобусе. Даже в
В дальнем уголке базы скрывался за деревьями гараж ангарного типа на три машины. Сейчас он пустовал. Однако накануне операций там стояли угнанные машины и мотоциклы. Дитер Лемке – сорокалетний боевик, самый возрастной после командира, изготавливал фальшивые номера, перекрашивал кузова, если того требовал план, и – «вуаля!» – можно ехать на задание.
Ближе всего к дому командира стоял дом, в котором проживали трое, включая Дитера Лемке. Самый дальний домик занимал Кепке, соседей у него не было. Однако он редко ночевал один.
Кепке еще раз затянулся сигаретой и покинул укрытие. Нарочито громко шаркая ботинками, вошел в дом Шееля.
Тот поднял на вошедшего глаза, протянул свое обычное: «А-а, это ты…» и указал рукой на кресло.
– Садись.
Командир был одет в потертые вельветовые брюки, майку с короткими рукавами и пеструю безрукавку цветов чешского флага.
Сегодня было ветрено. Ветер задувал в каминную трубу. За экраном догорали березовые дрова, наполняя дом теплом, разбавляя воздух капелькой дыма, как от пары рождественских свечей.
Этот камин Ларс Шеель сложил собственноручно, пользуясь лишь схемами и рекомендациями из книги, и он получился на загляденье.
На каминной полке нашли место пара книг, написанных «духовными отцами» Шееля, пара эротических журналов, открытка-раскладушка с изображением пятнистого длинноухого щенка и фотография самого Шееля – в белой военной форме с капитанскими погонами и в темных ботинках. Четко виден шеврон в виде эллипса с эдельвейсом по центру, символизирующим горнострелковую бригаду. Единственный снимок командира в этом доме.
Хорст Кепке взял со стола пепельницу и устроил ее у себя на коленях.
– Намечается работа, – сообщил Шеель, тенью нависнув над товарищем. – Работа серьезная.
– В Чехии? – взглянул на командира Кепке.
– Нет, – последовал короткий ответ.
– Неужели в Таджикистане? Мы чего-то не знаем? Может, Сарацин не умер, а впал в кому? Вышел из тяжелого состояния спустя четыре года и взял себе имя Нико? Его снова нужно убить?
Шеель рассмеялся:
– Нет.
– Тогда я не пойму, отчего у тебя такой взбудораженный взгляд, – усмехнулся Кепке. – Ты можешь сказать, где намечается операция?
Ларс пожал плечами:
– Я сам практически ничего не знаю.
Кепке повторил жест командира. Беседа заканчивалась ничем. Но Шеель неожиданно изрек:
– Я только что разговаривал с Координатором.
Слова командира проплыли перед Кепке, как перед колонками стереосистемы – с одного уха в другое, на мгновение остановившись по центру: Координатор. Ларс Шеель только что разговаривал с Координатором, конец разговора с которым невольно подслушал Кепке. Но командир называл своего собеседника Доктором. Выходит, Координатор и Доктор – одно лицо.