Скандальная куртизанка
Шрифт:
— Смею сказать, что так оно и есть, — нехотя признал Грейсон, вспомнив о недавнем происшествии.
— Ты знаешь, что он плавал до самой Индии? — спросила Кейт, и глаза у нее заблестели от восторга.
Грейсон залюбовался Кейт. Пока она рассказывала о морских путешествиях Олдоса, он вспоминал о том, как познакомился с ней. Грейсон посчитал тогда, что она избрала путь высокооплачиваемой куртизанки. Когда он узнал Кейт ближе, то обнаружил, что она теплая и живая, и это было очень приятным дополнением к ее красоте. Он вполне был способен понять,
Но сейчас он слушал женщину, которая не знала толком своего возраста, не была уверена в завтрашнем дне, девчонку с Сент-Кэтринс-Док, он слушал рассказ о союзе с двумя мужчинами, и возможно, только эти двое ее не эксплуатировали.
Ощущая запах лукового супа и слыша приятный женский смех, он подумал, как это странно, что герцог Дарлингтон никогда не чувствовал себя с другим человеком так легко, как сейчас в этой маленькой кухне с красивой Кейт.
Он не один испытывал подобные чувства. Кейт не могла удержаться оттого, чтобы периодически не бросить взгляд на страстного мужчину. Казалось невероятным, что это герцог Дарлингтон, с взлохмаченными волосами, в помятой рубашке с криво висящим галстуком, ест морковку в кухне с высушенными травами и цветами.
Она почти поверила в сказку о фее, которая унесет ее в лесной дворец.
— Что это такое? — неожиданно спросил Грейсон. Кейт проследила за его взглядом. Он смотрел на марципановых конькобежцев.
— Ой, это я сделала, — сказала Кейт. Грейсон вытаращил глаза.
— Ты сама сделала их? — Он встал из-за стола и подошел к полке, где стояли марципановые фигурки. — Это замечательно! Не могу даже представить, как ты это сделала.
— Ну, это пустяки. — На эти пустяки они с Сесилией потратили несколько часов, придавая печенью нужную форму и заполняя их кремом.
Грейсон взял одного конькобежца, чтобы рассмотреть его поближе.
— Моя заветная мечта — в один прекрасный день стать владелицей пекарни, — призналась Кейт. — Я коплю деньги, чтобы этот день однажды наступил, и учусь искусству пекаря.
— Пекарь! — доброжелательно улыбнувшись, воскликнул Грейсон. — И как же ты этому учишься?
— На собственных ошибках, — вздохнула она. — Дигби в этом деле незаменимый помощник. Он пробует все, что я готовлю, у него прекрасный вкус.
Грейсон засмеялся, глаза у него засияли. Сейчас он ничем не напоминал того аристократа, который вошел в ее дом несколько недель тому назад и смотрел на нее с таким презрением.
— Дигби не единственный человек с прекрасным вкусом, — сказал он и отправил конькобежца в рот.
Кейт вскрикнула и бросила нож, рванувшись к полке, чтобы защитить оставшихся марципановых конькобежцев. Жуя марципан, Грейсон улыбнулся:
— Вполне подходяще. — Он потянулся за вторым.
— Нет! — воскликнула она и схватила его за руку.
— Нет? — переспросил он, широко улыбаясь. — Значит, ты хочешь, чтобы ими просто восхищались? — Он заключил ее в объятия.
— Я думала, что ты по крайней мере хоть чуточку полюбуешься ими.
Он улыбнулся и опасно близко наклонил к ней голову.
— Я любуюсь тобой, Кейт Бержерон. — Он поцеловал ее, и Кейт показалось, что она вот-вот растает.
Они так и не стали есть суп, который сварила Кейт. Они снова вернулись в комнату, где Грейсон развел огонь. Когда они удовлетворили свои физические желания, Грейсон настоял на том, чтобы она рассказала подробнее о своем детстве. В свою очередь, Кейт пожелала узнать подробности о его жизни, его семье, его обязанностях.
Грейсон был достаточно осмотрителен. Он рассказал о своих обязанностях хозяина большого количества владений, от которых зависели доходы многих членов его семьи. Он говорил о том, насколько его репутация главы семейства распространяется на родственников, и о необходимости ради них сохранять эту репутацию в чистоте. Он говорил о том, что впасть в немилость означает конец деловым связям и спокойному существованию.
Он, имея дело с ней, на самом деле рисковал многим, поняла Кейт.
И, тем не менее, это была волшебная ночь, и Кейт не хотела, чтобы она кончалась. Когда первые розовые лучи проникли в комнату, Кейт взгромоздилась на Грейсона и обняла его за могучие плечи. Он спал, однако стоило ей поцеловать его в грудь, как он улыбнулся.
— Доброе утро, ваша светлость.
— Мисс Бержерон, — сказал он, зевнув, и погладил ее волосы. — Как поживаете?
— Ты видел Британский музей? — спросила она. Он открыл глаза.
— Прошу прощения?
— Я ни разу не видела. Дигби говорил, что там много всяких безделушек из Южных морей. Олдос говорил, что южные страны кишат дикарями.
Грейсон улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
— Музей, мисс Бержерон? Ты просыпаешься с мыслями о безделушках и дикарях? Ничего более приятного не приходит тебе на ум?
— Это, — с уверенностью куртизанки сказала она, — никогда не выходит из моей головы.
Она поцеловала его в грудь, скользнула ниже и услышала стон удовольствия.
Вскоре Грейсон уехал, пообещав скорую встречу. Он заявил, что не переживет, если Кейт еще целый день будет мучиться из-за того, что не видала в музее безделушки из южных стран.
Когда он ушел, Кейт не ходила, а просто парила по дому; пока убиралась в гостиной, она была воплощением счастья и тепла. А вот Сесилия при виде сгоревшего мяса прищелкнула языком.
Кейт лишь засмеялась.
Верный слову, Грейсон встретил ее после обеда в Британском музее, где их ожидали сокровища Южных морей. Они бродили по залам, разглядывали экспонаты и сочиняли о них истории, по-детски смеялись и шептались, словно заговорщики.
Это был блестящий день, слегка подпорченный лишь тем, что Грейсон неожиданно увидел знакомого. Он решил схитрить и отошел от Кейт на несколько футов, впрочем, джентльмен и его дама определенно поняли, что Кейт была с Грейсоном; но она находилась на таком расстоянии, что Грейсону не понадобилось ее представлять.