Скандальная мумия

Хиршфельд Корсон

Коп отдал ему права и регистрацию.

– В музей едете?

– Конечно. Да, в музей. Извините, что превысил. Знаете, немного нервничал. – Он уже успокаивался, входя в роль археолога. – Вы же сами сказали – пикеты эти и репортеры, которые за нами гоняются.

Коп вернулся к своей машине, небрежным жестом отдал честь и сказал:

– Поосторожнее все-таки с педалью газа, ладно? В этих горах, когда едешь вот на таком ржавом ведре, никогда не знаешь, не нарвешься ли за поворотом на туриста, который ползет на двадцати милях в час. Можно въехать ему прямо в выхлопную трубу.

– Да, сэр.

Джимми открыл дверцу, сел, закрыл

глаза и прижался лбом к холодной пластмассе руля. Потом включил мотор, подмигнул мумии на сиденье и услышал, как коп вслед ему говорит:

– А знаете что…

Джимми высунулся из окна.

– Просто на всякий случай – давайте я вас провожу до самого музея. Как?

24

Тадеуш Траут постукивал по клавишам калькулятора. Вдруг без предупреждения он резко захлопнул гроссбух с громким шлепком, от которого разлетелись бумаги и опрокинулась бронзовая кегля. Ее он успел поймать, не дав упасть на пол, тут же резко обернулся к Младшему и его группе, стоявшим в дверях, и погрозил им кеглей.

– Терпеть не могу деньги терять! Вы, кретины, понятия не имеете, чего тут стоит свести концы с концами. Оптовые продажи провизии не растут. Лавки на улицах работают нормально, но товар кончается – уже два месяца как не получается организовать угон. Помадка кончилась на шести точках в городе, а мое детище, Музей Библии Живой, высасывает меня досуха. Да, посещение растет, но счета за отопление и кондиционирование Зала Бытия живьем меня сожрут. В резервуаре потопа пора менять воду, а тысячелетний мужик грозит снова уйти в отставку. Установка микроклимата на нижем этаже работает как пьяная, и жена Лота уже растворяется от повышенной влажности, так эти идиоты ее на солнышко вытащили сушиться, и олени ей руку отлизали начисто. Договорились насчет шестнадцатифутовой анаконды для сада эдемского, но дурак-дрессировщик не может ее заставить даже залезть на древо познания добра и зла, не то что яблоко в зубах держать.

И это еще не самое плохое. Похоже, просочились слухи, что Дун ускользнул, и теперь каждый-всякий старается смыться. Ссудный бизнес рушится.

– Так, может, тем, кто пытается смыться, уронить на ноги твой бронзовый шар? – спросил Младший, замечая только серебристую изнанку и в упор не видя бушующий ураган.

– А ты… – лицо Траута начало наливаться кровью, – это ты упустил Дуна!

– Нет, сэр, он сбежал…

– Он бы никуда не делся, если бы вы, партачи, работали лучше! – Траут из сиреневого становился уже лиловым. Он три раза глубоко вдохнул, подышал тяжело еще с полминуты, перевел дыхание и напустился на Младшего: – Да что ты меня доводишь? Вот когда-нибудь хватит меня удар, и голова на плечах взорвется!

– Я прошу прощения, сэр…

– В бизнесе нет такого слова – прощение.

Траут взялся ладонями за толстые щеки, ткнулся лбом в стол и вздохнул долгим, протяжным вздохом. Потом поднял отягощенную раздумьями голову, помотал ею, размахивая лишними подбородками, будто стряхивая с себя финансовые заботы. И посмотрел на ребят, несколько смягчившись после мотания головой.

– Ну, с себя я тоже вины не снимаю. Я ведь сам поощрял Дуна играть, знал, что он просадит все деньги. Но я думал, он приползет обратно с мокрыми от страха штанами и отдаст мне свою аренду на здание, чтобы я его отпустил. А он смылся. Ох, здорово меня разозлил этот Дун.

Еще один вздох.

– Настолько разозлил, что я, боюсь,

поступил поспешно. – Он на минуту замолчал. – Я пригласил человека со стороны, чтобы его найти. – Косой взгляд на ребят. – Профессионала. Из тех, кто шутить не любит, и, когда я его нанял, сказал, что «живым он не занимается». Вы поняли, о чем я?

Младший, Персик и Ящик боязливо переглянулись. Они знали, о ком он.

– Дилемма тут вот какая, – продолжал Траут. – Если мы найдем Дуна, я знаю, что смогу от него получить передачу мне аренды. А если с ним что-нибудь случится, то с его сектой не так легко будет сладить – у них дела резко пошли вверх после этой чуши с Вознесением.

А профессионал, о котором я говорю, – я не могу его отозвать. Я даже не знаю ни где он, ни кто он, ни как выглядит, а если он уберет сейчас Дуна, у меня шансов получить аренду ноль. Да, еще ему заплатить гонорар – а это недешево.

Так что я хочу, чтобы вы трое нашли мне Дуна. И если сделаете, будет бонус.

– Отлично, па. Ты мне и «камаро» мой тоже отдашь?

Траут покопался в ящике стола, вытащил связку ключей и бросил сыну.

– Держи как задаток.

Младший поймал ключи на полпути и воскликнул:

– Есть! – Толкнул локтями Ящика и Персика. – Хватит на этом толстожопом «бьюике» мотаться!

– Теперь – внимание, – сказал Траут. – Наш лучший шанс – это шлюшка, с которой он путался, про которую в газете было, Джинджер Родджерс. Что про нее известно?

– У этой крошки своя квартира, – сказал Младший, – но почти все время она торчит в арсенале. Мы за ней приглядываем, и за домом Дуна. Пока ни там, ни там.

– Я думаю, – задумчиво сказал мистер Траут, – что лучше бы мне самому с девушкой поговорить. Найдите ее и наврите ей, что я фанат Дуна, что хочу вступить в секту. Предложите ее сюда привезти для разговора со мной. Сможете, думаю?

– Без проблем.

* * *

Платон Скоупс зарулил на стоянку музея капитана Крюка, в одиночку, с покрасневшими глазами.

– Медведи проклятые!

Пресса с отвращением покинула его прямо у входа в пещеру. Он пытался себя утешить, что у него хотя бы есть доказательства существования мумии – ее фотографии, и он их раздал репортерам. И еще у него мамонтовый бивень, кремневый наконечник, несколько еще кусков обработанного камня, органический материал, поддающийся датированию, копролиты и – последнее по порядку, но не по значению – восхитительные петроглифы на стене пещеры. Их уже хватило бы на научную статью, пусть он даже в академических черных списках. Пещерные рисунки шерстистых мамонтов, пещерных медведей и других гигантских млекопитающих ледникового периода не попали бы даже в нижнюю строку списка произведений пещерного искусства в Европе, но для востока США очень неплохо. А ритуалы плодородия? Это же открытие, они найдены впервые.

И все равно – мумии нет. Чудесная, идеально сохранившаяся мумия, почти наверняка европеоид, а не американский индеец (теперь поди докажи), возраста десять тысяч с лишним лет – в пасти вонючего медведя. Скоупс ощутил во рту вкус желчи, он готов был завыть и тут увидел директора Дакхауза, стоящего у дверей музея и глядящего на него так, будто убить хочет.

«Вот только этого мне и не хватало. Соли на раны».

– Ну что, Скоупс? – процедил директор. – Я, вообще говоря, ожидал от вас более аккуратной работы.