Скандинавский детектив. Сборник
Шрифт:
— Ну вот, вечно я во что-нибудь вляпаюсь.
— Еще не известно, — заметил Ольсон. — Будьте любезны, войдите.
Они вместе прошли в кухню. Посыльный, вздыхая, сел к столу. Ольсон открыл холодильник.
— Хотите пива?
Тот кивнул. Ольсон достал бутылку.
— Стакана не надо,— сказал посыльный.
Ольсон оставил его в кухне и постучал в дверь спальни Сундлина, который полчаса назад лег отдохнуть.
— Войдите.
Ольсон вошел, подал конверт. Премьер тут же вскрыл его и прочитал.
— От похитителей? — спросил Ольсон.
— Разумеется.
Ольсон машинально протянул руку за письмом, но Сундлин, казалось, этого не заметил, прикусил губу и отвел глаза.
— Он в кухне.
— Кто?
— Посыльный, который принес письмо. Мне кажется, он ничего не знает, но попытаюсь выжать из него все, что удастся.
— Ладно.
Ольсон вернулся в кухню, где посыльный скучал над пустой бутылкой. Фуражка лежала на столе, лысый череп обрамлял веночек кудряшек.
— Как вас зовут?
— Бергман. Йон Бертиль.
— Что вы знаете про это письмо?
— Что его оставили вчера вечером с указанием вручить только сегодня.
— А вам не показалось это странным?
— Говорю же вам, я только получил команду отвезти сюда письмо.
— Простите. Но вы не догадались, что адресовано оно премьеру?
— Нет, не догадался и думаю, никто на это не обратил внимания. Я смотрю только на адрес, фамилия меня не интересует.
Ольсон подумал, что это логично. Продолжать разговор не стоило. После нескольких уточняющих вопросов Бергман уехал.
— Прошу пока никому ни слова, — предупредил на прощание Ольсон.
— На меня можете положиться. Рот на замке.
Премьер перешел в салон и теперь сидел в кресле.
— Что-нибудь получилось?
— К сожалению, нет. Он только знает, что письмо оставили вчера с указанием вручить его сегодня. Возможно, стоит расспросить тех, кто принимал письмо.
— Я не уверен. Такие типы легкомысленно не поступают. Наверняка приняли все меры предосторожности.
— А не лучше ли сейчас же известить криминальную полицию, чтобы они начали работу?
Премьер не ответил. Он ритмично пошевеливал сомкнутыми кончиками пальцев, полузакрыв глаза. Ольсона его молчание несколько беспокоило.
— Я хотел бы знать, не лучше ли позвонить в криминальную полицию, — повторил он.
Премьер перестал заламывать пальцы, пару раз провел рукой по горлу. Судя по сосредоточенному взгляду, он напряженно размышлял.
— Думаю, это лишнее…
Вновь взяв письмо, он держал его в вытянутой руке, словно дохлую мышь. Выглядело это смешно, может быть, даже театрально.
— Но криминальная полиция должна проверить отпечатки, сравнить почерк.
— Я не хочу.
Слова эти были произнесены весьма решительно. Премьер бывал упрям, Ольсону случалось читать об этом в газетах. Видимо, сейчас был как раз такой случай.
В комнате повисла пауза. Сундлин отложил письмо, сунув его под сукно на огромном столе, пересел в качалку и раскачался так, что заскрипели полозья.
Ольсон не знал, как себя вести. И решил оставить начальство в покое. Может, Сундлин передумает, даст ему письмо? В противном случае Ольсон оказался бы в трудной ситуации, ведь чувство долга заставляло его уведомить коллег из уголовки, что произошло. Такого просто замолчать не удастся.
— Сядь, — бросил Сундлин.
Ольсон сел.
— Мне нужна твоя помощь, — продолжал премьер.
— Разумеется, я сделаю все, что могу, — заверил заинтригованный Ольсон.
— Я попал в ловушку.
Воцарилась тишина. Сундлин снова раскачался, да так сильно, что Ольсон испугался, как бы он не перевернулся, и с трудом удержал себя, чтобы не ухватиться за поручень.
Сундлин вдруг подбежал к окну, пустая качалка продолжала раскачиваться. Через несколько минут премьер обернулся к Ольсону.
— Ты должен обо всем знать.
И снова пауза. Ольсон чувствовал, что должен что-то сказать, но ничего не приходило в голову.
Сундлин открыл шкатулку с сигарами, долго и старательно выбирал и, наконец, закурил одну. Пару раз затянулся, потом положил бурый огрызок в пепельницу. Тонкая струйка голубого дыма поднималась к потолку. Сундлин сосредоточился, как бегун перед стартом, когда готовится к рывку.
— Ты должен понимать, что для меня это нелегко.
— Конечно, понимаю.
— Ничего ты не понимаешь!
Этот странный ответ кольнул Ольсона. Он обиженно поджал губы.
— Ты меня неверно понял. Я, конечно, верю, что ты мне сочувствуешь, но не знаешь и не понимаешь причин моей озабоченности.
— Гм…
— Что ты, собственно, обо мне знаешь?
— Думаю, примерно столько же, как и все.
— Знаешь, например, богат ли я?
— Я слышал, у тебя есть в банке пара сотен тысяч.
— Ага, слышал… А больше ты ничего не слышал?
— Нет, а что?
— В самом деле примерно столько у меня на счете здесь, в Швеции. Но гораздо больше в Швейцарии.
Ольсон уставился на премьера, разинув рот. Он сразу понял взрывную силу этой информации.
— Представляю, что ты сейчас думаешь, — продолжал Сундлин. — Понимаешь, это конец для меня и для всей партии, если вдруг станет известно, что я вывез из страны деньги, чтобы избежать налога на прибыль, который сам же утвердил.
Ольсон ничего ответить не смог. Он был совершенно потрясен признанием премьера. Кроме того, он чувствовал себя очень неуютно. Как себя вести? И что кроется за откровенностью Сундлина?