Сказ о Халлеке Торсоне
Шрифт:
Обшарив все комнаты и кладовки, заполненные вполне уцелевшими полками до самого потолка, Халлек вздохнул. Среди банок, колб, пробирок и склянок не было ничего выдающегося. Обычные, затянутые пылью и паутиной сосуды. Он осмотрел коридор заново, не скрывается ли где потайная дверь? Простукав затыльником кинжала стены, в одном месте он нашёл отзвук пустоты.
Сырой камень и выкрошившийся раствор подались после нескольких ударов найденным обломком плиты. Дальше пошло легче, и вскоре Халлек смог протиснуться в выломанный ход. По нему тянул шелестящий сквозняк, более свежий, чем в остальном подземелье. Но в нём примешивался явственный звериный запах. Факел освещал узкий ход, ведущий куда-то в сторону от лаборатории, и конца ему видно не было вовсе. Через две сотни шагов появилась лестница вбок
Наконец он вышел в обширную подземную полость. Она была естественной, только слегка подправленной руками человека пещерой. Факел высветил каменные натёки, искрящиеся гранями тончайших разноцветных кристаллов, чудные кристаллические веточки, глянцевые слоистые подушки, мерцающие внутри опаловыми переливами. Из трещин в стенах струился воздух, правда, Халлек не мог понять, откуда он затягивается на такую глубину. Но главным здесь было совсем другое.
Обвив огромным мохнатым телом каменный столб посреди пещеры, сопел какой-то зверь, похожий сразу и на кота-переростка, и на бобра. Длинный плоский хвост был кожистым и плоским, а на нижнюю губу, поблёскивая капельками слюны, свисали острые резцы в полторы пяди. А всё остальное, включая полосатое туловище, усы и уши торчком — вылитый кот, только длиной локтей в восемь-девять. На гладко срезанной верхушке столба неярким чистым светом сияла колба-фляга, она стояла в выемке и легко поместилась бы в карман. Оставалось только достать её оттуда. Халлек медленно, стараясь не хрустеть камнями, обошёл зверюгу, выискивая, как бы подобраться. В животе у неё мерно урчало, видимо, переваривался недавний обед. О том, кто именно там сейчас переваривался, оставалось только гадать. Прикинув размеры котика, Халлек сходил к ближайшей стене, изучил одну из трещин и набрал крупных булыжников с острыми сколами.
Первый камень пролетел выше и врезался в дальнюю стену. Второй и третий вскользь зацепили длинную мягкую шерсть на спине, и зверь только всхрапнул, дёрнув усами. Бросать было неудобно, Халлек на всякий случай стоял так, чтобы сразу скрыться в щели. Четвёртый же сочно влип прямо в мягкий мясистый нос. Обиженный рёв сотряс пещеру, зверь взметнулся серо-полосатым вихрем, выискивая обидчика. Факел был предусмотрительно воткнут подальше, возле второй слева трещины, сунувшись туда, котобобр фыркнул и задёргал усами. Чтобы облегчить ему задачу, Халлек засветил ещё одним камнем, зацепив чувствительное ухо.
С оглушающим шипением зверь кинулся к его укрытию и метко взмахнул лапой. Выпущенные когти со свистом располосовали воздух и проехались по куртке с левой стороны, отрезав от неё три лоскута до самого пояса. Со звоном осыпались несколько разодранных звеньев кольчуги, но до тела изогнутые жёлтые клинки не достали. Халлек двинул вперёд мечом, зацепил лапу, но шерсть оказалась неожиданно хорошей защитой, лезвие едва поранило хищника. Зато привело его в неописуемую ярость. Свет орехового факела блеснул на клыках, но просунуть голову в трещину не получалось. Лапа мелькала беспрерывно, не давая поймать момент для колющего удара. Халлек отступил на пару шагов, и в этот момент кто-то крепко вцепился ему в правую ногу, вонзив небольшие, но острые зубки повыше сапога. Потеряв равновесие, Халлек качнулся вперёд, и получил второй удар, превративший перед куртки в сплошную дыру. На этот раз два когтя вошли под броню, дёрнув кожу на рёбрах и оставив два глубоких пореза.
Халлек оттолкнулся от стены, из-под укушенной ноги вывернулся камень, и он с размаху сел на что-то мягкое, коротко и придушенно мявкнувшее. Зверь загораживал трещину, но привыкшие к сумраку глаза вполне смогли рассмотреть котёнка размером со среднюю собаку. Он пытался отползти вглубь трещины, но с перебитым хребтом только беспомощно скрёб по камням передними лапами. Прекратив его мучения, нордхеймец обернулся. Зверь, то ли папаша, то ли мамаша, учуял смерть детёныша и удвоил усилия. Под его когтями стал подаваться камень, разлетаясь мелкой щебёнкой. Отступать было некуда, в пяти шагах за спиной трещина
Зверь устал, и теперь реже ворочал лапами. Халлек, покрепче сжав рукоять меча, примерился к его движениям, заставил себя отвлечься от боли в прокушенной ноге и ринулся вперёд, подобно тому, как воин кидается под поднимающийся топор или меч, чтобы проникнуть "внутрь" удара. Кот ещё опускал массивную лапу с растопыренной, увенчанной когтями пятернёй, а Халлек уже падал на камни перед его головой, выбрасывая меч вверх. Остриё пронзило нижнюю челюсть между костями, разорвало гортань и с хрустом взломало нёбо. Удар спиной о камни выбил из лёгких дыхание, когти пронзили кольчугу, впившись в бока. На голову плеснуло горячей кровью, вопль резанул по слуху, и зверь, падая, придавил Халлеку левую руку. Сознание уходило, но действуя мечом как рычагом, он сумел высвободиться сам и выдернуть клинок. Пробравшись мимо лохматого тела, нордхеймец выполз в пещеру. Орешина светила тускло. Глядя на неё, Халлек смутно понял, что ему самому очень и очень хреново — такой светильник отражал состояние владельца. Взгляд, расплываясь, переполз на колбу и замер.
Глава 23
Глава XXIII
Очнулся он в почти полной темноте. Его окружали запахи логова, шерсти и крови, да на каменном столбе тускло светилась колба. Левая рука слушалась плохо из-за сильного ушиба, но действовала. Халлек, перекатившись, сел и охнул. Спину скрутило болью, по пояснице побежала горячая струйка из открывшейся раны. А их там хватало после предсмертного удара кота. Казалось, не осталось ни одного непомятого места.
Кое-как поднявшись, он доковылял до столба. Куртка после схватки превратилась в лохмотья, и оба внутренних кармана были уничтожены. Взяв колбу, Халлек забрал орешину. В руке она засветилась, но вполсилы, а сосуд пришлось просто завернуть в останки кожанки. Предстоял долгий подъём.
Наверху было сумеречно, так же, как и у него самого перед глазами. Выбравшись из развалин, Халлек сел прямо под первой попавшейся плитой, вытянув ноги, которые уже начинало сводить судорогами от показавшейся бесконечной лестницы. Поодаль слышалось фырканье переминающегося с ноги на ногу Уголька и похрустывание веток. За отсутствием приличной травы конь вдумчиво объедал кустарники. Раз жрёт, значит всё порядке, подумал Халлек. Сумерки, навеянные усталостью, размякли и расползлись, на самом деле вокруг уже был рассвет. Значит, он провалялся в подземелье весь остаток дня и ночь? Похоже на то. Добравшись к каменному шалашу, Халлек увидел эльфиню, всё также мирно сопящую на левом боку.
Хворост уже подсох достаточно, чтобы можно было развести костёр. С нескольких ударов кресалом затлели заранее наструганные мелкие щепки, и вскоре пламя осветило их убежище. Пристроив свёрток в угол, подальше от входа, Халлек устроил лежбище из свежих веток и подседельника, и мгновенно уснул. А проснулся, как ему показалось, почти сразу. Но солнце уже висело в двух пальцах над западной стороной горизонта, окрасив пологие холмы мягким розоватым оттенком. Посмотрев вбок, он обнаружил, что Сейды рядом нет, зато над костром висит парящий запахами сытного мясного варева котелок. Услышав шорохи, эльфиня появилась в проёме между плитами. Выглядела она бледной, но уже вполне здоровой, только прут так и оставался на согнутой и примотанной к боку руке.
— Инвалидная команда, — косо усмехнулся Халлек. — Добыл я твою склянку, вон она, в куртку завёрнута.
Сейда охнула, осторожно развернула кожаные лохмотья.
— Да, это она самая. Как тебе это удалось?
— А ты посмотри на меня.
Только после этих слов она разглядела, что волосы нордхеймца слиплись не от влаги, а куртка не просто так разодрана почти в лоскуты.
— Прости, я сама вот только поднялась. У нас в семье есть такая особенность, некоторые повреждения залечиваются во время долгого сна. Наверное, это как-то само собой сработало, последнее что я помню, как на меня летит щупальце. А потом уже здесь в себя пришла.