Сказание об Омаре Хайяме
Шрифт:
Визирь не перебивал, не пытался помешать случайным жестом. Он держал чашку обеими руками, как бы грея их. Не часто приходилось ему видеть хакима столь возбужденным. И он подумал, что разговор этот пришелся хакиму по душе, что хаким говорит то, что думает. А это надо ценить...
– - Поэтому, -- продолжал Омар Хайям, -- мне понятно твое просвещенное желание обратить внимание на судьбу тех, кто кормит и поит нас. Государство только выиграет, если обретет доверие крестьянина... Что было прежде? О чем пишут старинные книги? Страна не имела единого правления.
– - А Хасан Саббах?
– - мрачно спросил визирь.
– - Чтобы победить его в кратчайший срок, чтобы одержать верх над всеми, ему подобными, нужно милосердие к тому, кто копошится в земле и стучит по меди молотком с самого раннего утра. Надо выбить оружие у врагов, проявив внимание к смертному. И ты, твое превосходительство, верно поступаешь, раздумывая над несчастной судьбой крестьянина, раздираемого нуждой, голодом и насилием. Надо исключить эти три понятия из его жизни, да из нашей тоже, и тогда многое наладится само собою,..
– - Ты так полагаешь, хаким?
Омар Хайям снова вспыхнул, словно на миг приутихшее пламя. Он сказал:
– - Особенно насилие, твое превосходительство! Вот где зло, вот где беда всех бед! В семье и в государстве, в государстве и во всей вселенной!.. Я как то был в Тусе. И однажды увидел воро- [Т-007] ну на крепостной стене. Она клевала кость, на которой чудом удержался кусок вонючего мяса. И я подумал: чья эта кость? Может быть, прежнего правителя Туса?
Визирь вздрогнул.
– - Что ты говоришь, хаким?
– - сказал он брезгливо.
– - Я говорю правду, -- ответил Хайям, -- только правду. И хочу обратить твое внимание вот на что: умрет бедный, умрет и его правитель. Кому достанется этот мир? Только грядущим поколениям. А больше никому!
– - Это так, -- согласился визирь.
– - Напиши в своей книге страницы разума, внуши правителям всех степеней, что насилие есть главное зло. Внуши уважение к человеку, потеющему на клочке земли. И тогда твоя книга, которая, я уверен, есть великое произведение, станет еще более великой. Вот мое слово!
В огромном зале тихо. Солнце довольно высоко над зубчатыми голыми скалами и разом прорвалось сюда. Оно заиграло своими лучами на медных светильниках, на белоснежных вазах и загорелось зеленым пламенем на неких вьющихся растениях, обрамлявших высокие и узкие окна.
– - Да, -- прервал молчание визирь, -- ты сказал хорошо. А главное -- откровенно. Я хотел услышать твое мнение, чтобы укрепиться в своем. Когда пишешь, надо верить тому, что пишешь, надо быть убежденным в этом. Не так ли?
– - Истинно так, -- подтвердил хаким.
– - Спасибо тебе за твои слова. Мне кажется, что книга моя будет полезной, и я дам тебе ее почитать, как только закончу.
Хаким поблагодарил за доверие, за приятную беседу, которую неожиданно подарил ему визирь. И хотел было уйти. Но визирь остановил его. Встал, взял хакима за плечи, как бы полуобняв, и прочитал рубаи. Наизусть.
Рубаи звали слушателя на лужайку, на грудь милой, к кувшину вина. Поэт говорил: пей и люби, и час этот твой. Поэт утверждал, что идущий по земле постоянно ступает на чей-нибудь глаз. Может быть, это глаза красотки, которая пленяла собою многих и сделала многих счастливыми ?
Прочитав, визирь подождал, что же скажет хаким. Однако тот погрузился в свои мысли.
– - Ну и как?
– - спросил визирь.
– - Нравятся эти рубаи?
Визирь ждал, что хаким признает их своими, что не откажется от этих истинных перлов поэзии.
Омар Хайям ответил равнодушно:
– - Мне нравятся. Особенно твое чтение.
– - Это твои рубаи?
– - спросил визирь.
Омар Хайям отвел глаза.
– - Разве я поэт?
– - ответил он смущенно.
– - Разве я поэт?
20
ЗДЕСЬ РАССКАЗЫВАЕТСЯ
ОБ ОДНОЙ УЧЕНОЙ ЗАТЕЕ ОМАРА
ХАЙЯМА
Во дворе обсерватории был уголок, который особенно полюбился Омару Хайяму.
Если обогнуть здание обсерватории справа и идти вдоль ограды, узкая садовая дорожка приведет к кипарисам. Эти кипарисы стояли, словно воины, вдоль северной стены. И под их недреманным оком росли персиковые и грушевые деревья и вилась виноградная лоза. Это был прекрасный уголок, и хаким говаривал в шутку: "Вот где бы я желал вечно лежать: среди цветов и зелени и совсем недалеко от виноградной лозы".
Здесь стлался травяной ковер, и лежал он меж трех арыков, в которых протекала вода из Заендерунда. Воистину райский уголок, могущий вдохновить не только поэта, но и ученого, отрешившегося от мира ради науки!
Хаким приказал расстелить на земле широкую скатерть, принести сюда ковров и подушек для полного удобства. И завтрак заказал на свой вкус -- необычный, можно даже сказать, праздничный: жареную баранью ляжку, сдобренную вином, куропаток с рисом и шафраном и горячие пшеничные лепешки. Это была еда, к которой нельзя притрагиваться без вина. Поэтому вино было выбрано красное, тягучее, терпкое, предварительно остуженное. А своего друга Исфизари хаким попросил прихватить из дому чанг. Сей ученый [Ч-001] муж отменно играл на чанге и недурно пел. Друзья хакима поразились: изысканный завтрак на свежем воздухе, притом в будний день!
На что хаким ответил:
– - Он и будет будничным, наш достархан. Поэтому прошу запастись бумагой и перьями.
Вот каким образом прекрасным летним утром ученые оказались на лужайке в саду обсерватории. Явились ближайшие сотрудники хакима Омара Хайяма: Абулрахман Хазини, Абу-л-Аббас Лоукари, Меймуни Васети и Абу-Хатам Музаффари Исфизари. Имение этих своих сотрудников особенно высоко ставил Омар Хайям, полагая. что они виднейшие ученые и что имена их со временем будут широко известны.