Сказания и повести о Куликовской битве

Лихачев Дмитрий Сергеевич

Итак, хотя в списке К-Б до нас дошла самая ранняя запись «Задонщины», запись эта представляет собой уже переработку первоначального текста произведения, при этом только первой его половины. В списках «Задонщины» У и С, донесших до нас полный текст памятника, очень много ошибок и домыслов поздних переписчиков (оба списка написаны

в XVII в.). Пестрят ошибками и искажениями и остальные, неполные списки «Задонщины». Поэтому в изданиях «Задонщины», рассчитанных на широкий круг читателей, приходится прибегать к реконструкции текста произведения. Реконструкции первоначального текста «Задонщины», в сущности, начали создаваться сразу же после того, как стало известно несколько списков ее. Первый опыт реконструкции был осуществлен в 1858 г. И. И. Срезневским по данным двух известных в то время списков У и К-БJ В дальнейшем опыты реконструкции «Задонщины» предпринимались неоднократно. Значительный вклад в выработку научных принципов реконструкции текста «Задонщины» внесла В. П. Адрианова-Перетц, посвятившая этой проблеме несколько своих работ.¹⁶⁴ Реконструкция текста «Задонщины» публикуется и в данной книге.¹⁶⁵

Ни

в «Задонщине» ни в каких-либо других источниках прямого указания на время создания этого произведения нет. В первом большом монографическом исследовании памятников Куликовского цикла, принадлежавшем перу С. К. Шамбинаго,¹⁶⁶ «Задонщина» датировалась исследователем началом — первой четвертью XV в. Основанием для такой датировки служило утверждение С. К. Шамбинаго, что автору «Задонщины» была известна летописная повесть о Куликовской битве, время написания которой он относил к концу XIV в. В рецензии на монографию С. К. Шамбинаго А. А. Шахматова, которая представляет собой большое исследование, приобретшее в науке не меньшее значение, чем монография С. К. Шамбинаго,¹⁶⁷ А. А. Шахматов также относил время написания «Задонщины» к началу XV в. Ни С. К. Шамбинаго, ни А. А. Шахматов, по существу, конкретных доводов в подтверждение того, что «Задонщина» была написана в это время, не приводили, однако датировка памятника первой четвертью XV в. стала общепризнанной. В 1947 г. М. Н. Тихомиров высказал ряд соображений в пользу того, что «Задонщина» была написана вскоре после Куликовской битвы. В «Задонщине» говорится, что слава победы над Мамаем, разнесшаяся по разным концам земли, достигла и города Тырнова — столицы Болгарского царства. В 1393 г. этот город был захвачен и разгромлен турками. Конечно, если бы произведение писалось значительно позже этой даты — в середине или второй половине XV в., то автор, подходя к данному вопросу исторически, вполне мог назвать этот город, который в 1380 г. стоял в ряду самых прославленных центров православного мира. Но если «Задонщина» писалась в более близкое к 90-м гг. XV в. время, то едва ли автор назвал бы в своем произведении этот город, который недавно был разгромлен «агарянами» — турками. Упоминание Тырнова в «Задонщине», полагает М. Н. Тихомиров, свидетельствует о том, что произведение было написано до 1393 г. В «Задонщине» сказано, что от сражения на Калке до Куликовской битвы прошло 160 лет. Этот расчет указывает на 1383 г. По мнению М. Н. Тихомирова, данная ошибка может объясняться тем, что «Задонщина» писалась в 1383 г.¹⁶⁸ Г. Н. Моисеева обратила внимание на то, что упоминаемый в «Задонщине» город Орнач был во время борьбы Тамерлана с Тох-тамышем разгромлен и после 1392 г. перестал существовать. Едва ли, считает Г. Н. Моисеева, назвали бы этот город в «Задонщине», если бы памятник писался позже 1392 г.¹⁶⁹ К этому следует добавить, что в перечислении городов, до которых донеслась слава победы великого князя московского над Мамаем, в «Задонщине» названы «Железные врата» — современный Дербент. И этот город имел важное политическое и стратегическое значение в XIV в., а в XV столетии пришел в упадок, после разорения его во время борьбы Тамерлана с Тохтамышем в 90-х гг. XIV в. Каждый из перечисленных доводов сам по себе не может служить достаточно веским аргументом в пользу датировки «Задонщины» 80-ми гг. XIV столетия, но в совокупности все эти показатели дают основание считать, что она была написана до 90-х гг. XIV в. Однако наиболее веским аргументом в пользу того, что «Задонщина» была создана в 80-е гг. XIV в., является сам характер этого памятника.

В списках «Задонщины» И-1 и С, которые входят в разные изводы (первый — в извод Унд., второй — в извод Син.), в заглавии памятник назван «похвалой» (в И-1: «В лето 6887. Похвала великому князю…», в С: «Сказание Сафона резанца, исписана руским князем похвала…»), в самом тексте, по всем спискам «Задонщины», автор призывает воздать похвалу и славу Дмитрию Ивановичу Московскому и его брату Владимиру Андреевичу Серпуховскому. Отметив похвальный характер «Задонщины», А. А. Назаревский писал: «Этот призыв писателя-гражданина и патриота и эта похвала были, конечно, прижизненными по отношению к великому князю московскому, как прижизненна была похвала Игорю Святославичу, князю новгород-северскому, заключающая „Слово о полку Иго-реве“».¹⁷⁰ Независимо от А. А. Назаревского А. В. Соловьев также обратил внимание на похвальный характер «Задонщины» как на свидетельство того, что она должна была быть создана в близкое к событию время и, во всяком случае, еще при жизни героев победы. Об этом же, считает он, свидетельствует и характер плача, присущий памятнику: это оплакивание только что погибших героев.¹⁷¹ Дмитрий Донской умер в 1389 г., поэтому следует считать, что «Задонщина» была создана до этого года. О том, что «Задонщина» «сложилась вскоре после Куликовской битвы», писала В. П. Адрианова-Перетц.¹⁷² Очень осторожный в своих выводах и тонкий знаток древнерусской литературы В. Ф. Ржига, приведя доводы М. Н. Тихомирова в пользу датировки памятника 80-ми гг. XIV в., замечает: «Так это или нет, сказать трудно, — и продолжает: — Необходимо, однако, признать, что попытке приурочить памятник ко времени, более близкому к 1380 г., представляются вполне целесообразными. Они отвечают тому явно эмоциональному характеру, какой имеет Слово Софония («Задонщина», — Л. Д.) с начала до конца. В связи с этим есть основания считать, что Слово Софоння появилось сразу же после Куликовской битвы, может быть, в том же 1380 г. или в следующем».¹⁷³

Эмоциональность восприятия событий, которая так отличает «Задонщину», — вот основной довод в пользу того, что в этом произведении нашло отражение непосредственное восприятие Куликовской битвы современником, а возможно, и участником ее. Эмоциональность и взволнованность «Задонщины» была близка и понятна для тех, у кого само событие было еще в памяти и для кого за намеками и недосказанными фразами, не всегда понятными для читателей более позднего времени, вставали реальные перипетии Куликовской эпопеи.

В заглавии «Задонщины» по списку К-Б сказано,

что это «Писание Софониа старца резанца…», во втором списке извода Син., списке С, автором произведения также назван Софоний — «Сказание Сафона резанца». В списках извода Унд. У и И-1, в которых имеется заглавие, имени Софония нет. Вместе с тем в списках У, И-1 и С, т. е. в списках разных изводов произведения, в самом тексте Софоний назван как лицо по отношению к автору «Задонщины» постороннее. В некоторых списках «Сказания о Мамаевом побоище» имя Софония как автора стоит в заглавии уже этого произведения. Все сказанное выше заставляет усомниться в, казалось бы, общепринятом утверждении, что автором «Задонщины» был Софоний рязанец, о котором, кстати говоря, мы ничего не знаем. Возможно, Софоний был либо предшественником, либо современником автора «Задонщины», и последний назвал его в своем произведении по аналогии с упоминанием автором «Слова о полку Игореве» своего предшественника — Бояна.¹⁷⁴

Основной памятник Куликовского цикла — «Сказание о Мамаевом побоище» — впервые был опубликован в 1829 г.¹⁷⁵ Это был вариант Основной редакции «Сказания», условно называемый «Печатным» (так как именно этот вариант оказался напечатанным впервые), который отличается обилием заимствований из «Задонщины» (на вопросе о взаимоотношении «Задонщины» с другими памятниками Куликовского цикла мы еще остановимся ниже). Эта публикация прежде всего обратила на себя внимание тем, что в напечатанном памятнике не только отдельные слова, но и целые фразы и обороты совпадали со «Словом о полку Игореве». Когда в 1852 г. вышло в свет первое издание «Задонщины» по списку У,¹⁷⁶ то стало ясно, что совпадения Печатного варианта Основной редакции «Сказания» со «Словом о полку Игореве» носят вторичный характер: они объяснялись заимствованиями в тексте «Сказания» из «Задонщины» — в действительности самым непосредственным и тесным образом со «Словом о полку Игореве» было связано не «Сказание», а «Задонщина».

От «Слова о полку Игореве» зависит план «Задонщины», целый ряд поэтических образов «Задонщины» — повторение поэтических образов «Слова», отдельные слова, обороты, большие отрывки текста «Задонщины» повторяют соответствующие места «Слова о полку Игореве». Зависимость «Задонщины» от «Слова» не вызывала сомнений, но характер этой зависимости трактовался по-разному. Одни ученые расценивали Задон-щину» как «мертбое» подражание «Слову о полку Игореве» (С. Шевы-рев, 1858 г.); С. П. Тимофеев (1885 г.) расценивал «Задонщину» как «рабское» подражание «Слову о полку Игореве», называл «Задонщину» «бледной» копией «Слова». Другие исследователи, говоря о подражательном характере произведения в целом, вместе с тем отмечали высокую художественность отдельных мест памятника (Ф. И. Буслаев, 1861 г.). С. К. Шамбинаго писал, что заимствования в «Задонщине» из «Слова» «сделаны в высшей степени талантливо».¹⁷⁷ Как подражательное произведение «Задонщина» по сравнению со «Словом о полку Игореве», разумеется, уступает своему образцу. Но это отнюдь не означает, что сама по себе «Задонщина» в художественном отношении второстепенный памятник древнерусской литературы. Как отмечает Д. С. Лихачев, для своего времени «Задонщина» — «стилистически яркое и своеобразное» произведение, хотя по отношению к «Слову о полку Игореве» оно «бледнее: светит отраженным светом».¹⁷⁸

Для того чтобы оценить самостоятельное значение «Задонщины», нужно было понять смысл обращения автора «Задонщины» к «Слову о полку Игореве». Существенную роль в решении этого вопроса сыграла статья Д. С. Лихачева 1941 г. «Задонщина».¹⁷⁹ Д. С. Лихачев доказывал, что автор «Задонщины» прибег к «Слову» как к образцу для своего подражания с целью сопоставить и противопоставить политическую обстановку на Руси при Игоре (герое «Слова») и при Дмитрии Донском. Победа великого князя московского над силами Мамая воспринимается автором «Задонщины» как реванш за поражение, понесенное войсками Игоря на Каяле. В сущности все последующие работы о «Задонщине» продолжали, развивали и уточняли эту мысль Д. С. Лихачева.

«Слово о полку Игореве», написанное в 1187 г. и посвященное неудачному походу на половцев в 1185 г. новгород-северского князя Игоря Святославича, восхваляло мужество и героизм русских воинов и вместе с тем страстно осуждало княжеские междоусобицы. Причину поражения своего героя автор «Слова» видел в том, что Игорь пошел в поход против половцев, не согласовав своих действий с другими князьями, не поставив в известность о предпринимаемом им походе великого князя киевского Святослава. Все «Слово о полку Игореве» пронизано единой идеей: русские князья должны забыть междоусобные распри и объединить свои силы, чтобы сообща выступить против внешнего врага Руси — половцев. Для времени создания «Слова» и для будущей исторической судьбы Русской земли эта идея имела глубокий политический смысл. К. Маркс писал: «Суть поэмы — призыв русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ».¹⁸⁰ Призыв к князьям объединиться для борьбы с врагами Русской земли был актуален не только во времена создания «Слова о полку Игореве», еще более остро он зазвучал в годы монголо-татарского владычества на Руси. Автор «Задонщины» потому и обратился к «Слову о полку Игореве», что в победе, одержанной за Доном над ордынцами, он увидел реальное воплощение призыва своего гениального предшественника: объединенные силы русских князей смогли разгромить монголо-татар, считавшихся до этого непобедимыми.

Определенное значение в обращении автора «Задонщины» к «Слову о полку Игореве» могло сыграть и одно внешнее обстоятельство, связывающее оба произведения: роль Дона. В «Слове» Дон упоминается 15 раз, при этом не только и даже не столько как конкретное, локальное место событий, а как символическое обозначение того большого пространства, куда стремится Игорь на героический подвиг и где развертываются все последующие события. Битва 1380 г. произошла на Куликовом поле, в бассейне реки Непрядвы. Но в более широком понимании это район Дона, и Дон в перипетиях Куликовской битвы играет большую роль, он приобретает символическое значение: переправа через Дон означала уход за пределы Русской земли, в Поле, знаменовала решимость биться насмерть — пути к отступлению отрезались Доном. И не случайно Дмитрий получил прозвище «Донской», а Ефросин назвал этот памятник «Задонщиной». Дон фигурирует в «Задонщине» много раз и как конкретное географическое понятие, и в таком же символическом значении, как в «Слове о полку Игореве».