Сказать почти то же самое. Опыты о переводе

Эко Умберто

[†

Но между вершинами открывались бесконечные горизонты – туда, за гладь прудов, туда, за мглу долин

[124]

^*, как отметил Диоталлеви… (фр., Скифано)]

…at every curve the peaks grew, some crowned by little villages; we glimpsed endless vista. Like Dari'en, Diotallevi remarked… (Weaver)

[†

…на каждом повороте все росли и росли вершины, частью увенчанные деревеньками; перед нами на миг открывались безбрежные дали. Как Дарь'eн

[125]

^**,

отметил Диоталлеви… (англ., Уивер)

124

* Оригинал: «Au-dessus des 'etangs, au-dessus des vall'ees». Первая строка стихотворения Бодлера «Вознесение» ('El'evation) из сборника «Цветы зла» (Les fleurs du mal 1857).

125

** Отсылка к сонету английского поэта Джона Китса (Keats, 1795–1821)

«Первый раз заглянув в Чэпменовского Гомера» (On first Looking into Chapman’s Homer, 1813). Дарьен – горный хребет на Панамском перешейке, с одной из вершин которого испанский конкистадор Эрнан Кортес (Cort'es, 1485–1547) и его люди впервые созерцали просторы Тихого океана; с их изумлением поэт сравнивает свое впечатление от перевода.

]

Doch zwischen den Gipfeln taten sich endlose Horizonte auf – jenseits des Heckenzaunes, wie Diotallevi bemerkte… (Kroeber)

[† Но между вершинами открывались бесконечные горизонты – там, за живой изгородью, как отметил Диоталлеви… (нем., Кребер)]

Pero entre pico y pico se abr'ian horizontes ilimitados: el sublime espacioso llano, como observaba Diotallevi… (Pochtar / Lozano)

[† Но между вершинами открывались беспредельные горизонты: возвышенное, ровное пространство

[126]

*, как отметил Диоталлеви… (исп., Почтар / Лосано)]

Per`o entre piс i piс s’obrien horitzons interminables: tot era prop i lluny, i tot tenia com una resplendor d’eternitat, com ho observava Diotallevi… (Vicens)

126

* Оригинал: «el sublime espacioso llano». Цит. из второй части поэмы Луиса де Гонгоры-и-Арготе «Первое уединение» (Soledad primera, 1613).

[† Но между вершинами открывались беспредельные горизонты: все было близким и далеким, всюду / как будто отблеск вечности лежал

[127]

**, отметил Диоталлеви… (катал., Висенс)]

Оставляя в стороне прочие очевидные стилистические вольности, отметим, что каждый переводчик включил в этот фрагмент отсылку к тому или иному отрывку из своей родной литературы { 77} , и читатель, которому адресован перевод, способен этот отрывок опознать.

127

** Оригинал: «Tot era prop i lluny, i tot tenia / Com una resplendor d’eternitat». Две строки из стихотворения каталанского поэта Джоана Марагаля (Maragall, 1860–1911) «Запись в альбом» (Nota d’album, 1913).

77

Каждый переводчик…из своей родной литературы. К переводчику на немецкий это не относится: он дает буквальный перевод синтагмы из Леопарди.

Такое

же решение было принято и в случае аналогичного примера. В главе 29 говорится:

La sera era dolce ma, come avrebbe scritto Belbo nei suoi files, esausto di letteratuta, non spirava un alito di vento.

[Вечер был чуден, но, как написал бы изнуренный литературой Бельбо в своих файлах, ветр не мог дремоты превозмочь.]

Я напомнил своим переводчикам, что фраза non spirava un alito di vento («не слышно было ни единого дуновения ветерка») – цитата из Мандзони и функция ее та же, что у «изгороди» Леопарди. И вот три перевода:

It was а mild evening; as Belbo, exhausted with literature, might have put in one of his files, there was nought but a lovely sighing of the wind. (Weaver)

[†

Был тихий вечер; как написал бы в одном из своих файлов Бельбо, истощенный литературой, слышно было лишь кроткое дыханье ветерка

[128]

***. (англ., Уивер)]

128

*** Оригинал: «Nought but a lovely sighing of the wind». Цитата из Китса: стихотворение «На холмике привстал я на носки» (I stood tip-toe upon a little Hill, 1816).

Le soir 'etait doux mais, comme l’aurait 'ecrit Belbo dans ses files, harass'e de litt'erature, les souffles de la nuit ne flottaient pas sur Galgala. (Schifano)

[† Вечер был чуден, но, как написал бы в одном из своих файлов Бельбо, изнуренный литературой, не веял над Галгалом ветр ночной

[129]

****. (фр., Скифано)]

129

****Оригинал: «les souffles de la nuit ne flottaient pas sur Galgala». Строка из стихотворения В. Гюго (Hugo, 1802–1885) «Спящий Вооз» (Booz endormi).

Es war ein sch"oner Abend, aber, wie Belbo bekifft von Literatur in seinen files geschrieben h"atte, kein Lufthauch regte sich, "uber allen Gipfeln war Ruh. (Kroeber)

[† Вечер был чуден, но, как написал бы в одном из своих файлов Бельбо, обкурившийся литературой, не было ни ветерка, горные вершины спали во тьме ночной. (нем., Кребер)]

Мне по душе решение немецкого переводчика (хотя оно несколько обогащает текст): сообщив, что вечер был безветренным, он прибавляет узнаваемую цитату из Гёте, где говорится, что на вершинах гор царит тишина. Появление этих «горных вершин», не имеющих ровно никакого отношения к контексту (если учесть, что сцена происходит в номере отеля в Баие), приводит к тому, что «литературность» становится еще более явной; этому способствует ирония, с которой рассказчик дает понять, что эту «литературность» он вполне осознает.

* * *

Однако здесь, как и в случае «хэнсома», проблема не столько в том, чтобы задаться вопросом: «верны» ли все цитированные выше переводы и чему именно они «верны»? Проблема в том, что они референциально ложны.

В оригинале говорилось, что Казобон сказал «А», а в английском тексте говорится, что он сказал «Б». Диоталлеви видит изгородь, а в переводах на другие языки он видит нечто иное; в итальянском тексте Казобон утверждает, что вечер был безветренным, а в немецком он говорит о горах, не имеющих ровно никакого отношения к событиям, происходящим в романе… Возможен ли перевод, который сохраняет смысл текста, меняя его референцию, если учесть, что отсылка к неким мирам – одна из характеристик повествовательного текста?