Скажи, что ты моя
Шрифт:
Ранним субботним утром я оделась и заварила кофе. Нужно бы чего-нибудь съесть, но это может подождать. Я допила остатки кофе, горячего, с привкусом средства для мытья посуды. Прополоскала рот водой и сплюнула в мойку.
Затем вышла во двор и села в «ауди». Завела мотор и повернулась на сиденье направо, прежде чем выехать на улицу. Я проехала столбики ворот и как раз собиралась повернуть руль, когда кто-то постучал в левое боковое стекло. Затормозив, я обернулась.
На меня с ухмылкой смотрел
– Ну ты даешь!
– Прости, Юхан. Я не видела.
– Я прятался за живой изгородью, Стелла, так что ты ни в чем не виновата.
Я попыталась снова поднять стекло, но Юхан положила на него ладонь. Наклонившись вперед, он подмигнул мне.
– А ты с каждым днем все горячее!
Я посмотрела на часы. Послала ему улыбку, которую невозможно истолковать двояко.
– А куда ты дела Хенрика? Он в курсе, что его женушка пускается в собственные приключения?
– Пожалуйста, не говори ничего Хенрику. Я не хочу, чтобы меня рассекретили.
Я продолжала сдавать назад. Юхан Линдберг все не выпускал стекло. Вид у него был шокированный.
– Ты шутишь, Стелла? Черт, как круто! Я тут как раз объяснял своей, что только так можно сохранить отношения. Немножко таинственности и азарта. Давай, вперед!
Я вырулила на улицу и поехала прочь. В зеркале заднего вида я видела, что наш сосед со своей собачонкой так и стоит посреди улицы. По непонятным мне причинам он держал над головой руку, сжатую в кулаке. Призыв к борьбе? Я мысленно рассмеялась. Будь со мной Хенрик, мы бы дружно расхохотались.
После часа дороги зазвонил мобильник. Я вздрогнула – сигнал прозвучал резко и неожиданно. Поспешно съехала на обочину и сняла трубку.
– Я разбудил тебя? – спросил Хенрик.
– Нет-нет, – ответила я. – Как у вас там, все хорошо?
В трубке завывал ветер – было такое ощущение, будто Хенрик разговаривает со мной, стоя во дворе.
– Эмиль еще спит. Я пробежался. Сейчас пью кофе в саду. А ты что делаешь?
– Ничего, – солгала я.
– Я скучаю по тебе, – сказал он. – Но хорошо, что ты осталась дома. Тебе надо отдохнуть.
– Я тоже скучаю, – ответила я.
Они находились в семейном имении Видстрандов – огромной усадьбе с лошадьми, охотничьими угодьями и участком у залива. Я тоже должна была бы поехать с ними. Но вместо этого я направлялась совсем в другое место.
Некоторое время мы обсуждали дом и яхту, их планы на сегодняшний день. Муж сказал, что его родители передают мне горячий привет. Я попросила его тоже передать им привет и обнять от меня Эмиля. Закончив разговор, я снова выехала на дорогу.
Видстранды принадлежали к иному социальному слою. Я выросла в местечке Кунгсэнген в куда более простой семье. Мама моя была не замужем, растила
4
Фешенебельный район Стокгольма.
Мама и Хелена не верили, что наши отношения продлятся долго. Но родители Хенрика приняли меня с распростертыми объятиями. Его мать Маргарета была в восторге от того, что сын нашел разумную спутницу жизни. С тех пор они стали не только его, но и моей семьей.
Я приближалась к Нючепингу. Усадьба располагалась недалеко отсюда. До последнего Хенрик пытался уговорить меня поехать с ними.
Он пытался соблазнить меня уютными вечерами у камина, прогулками среди осенней природы, горячими ночами и возможностью отоспаться по утрам. Я ответила, что измотана и не в состоянии общаться. Мне требовалось побыть одной и выспаться.
В другой ситуации меня мучила бы совесть. Но сейчас она молчала.
Я миновала поворот, ведущий к их имению, и поехала дальше.
Два часа спустя я свернула в сторону Стурвика и Страндгордена. Когда я ехала по этому пути в прошлый раз, за рулем сидел Даниэль – у меня еще не было прав. Помню, как он ругался на последнем участке. Пыльная гравиевая дорога с глубокими ямами и резкими поворотами. Его волновала подвеска, он боялся, что камни поцарапают лак, боялся столкнуться с каким-нибудь местным лихачом.
Теперь дорогу расширили и заасфальтировали. Раньше в Стурвике были только леса и поля, теперь вдоль дороги стояли в ряд новые дома. Один за другим, словно взятые из каталога по коттеджному строительству. Рулонные газоны, красные трехколесные велосипеды, обязательно батут и камень с солнечными часами. Ни на одном из участков не было видно ни деревца. На некоторых до сих пор шла стройка.
Асфальт закончился, и снова появилась прежняя гравиевая дорога. Здесь не было ни новых домов, ни строительных проектов.
Я ударила по тормозам.
Прямо передо мной стоял благородный олень.
Животное смотрело на меня большими влажными глазами. Его ветвистые рога напоминали дерево. Я открыла дверцу машины, вышла и протянула руку, сама не понимая зачем, – скорее всего, просто в знак приветствия. Олень отвернулся от меня и большими скачками помчался прочь через поле на другой стороне дороги. Я смотрела ему вслед, пока он не достиг опушки и не исчез среди деревьев. Затем снова села за руль и поехала дальше.