Скажи, что ты моя
Шрифт:
Другие уже высказались сегодня, а она – нет. Пока она не произнесла ни единого слова.
На какое-то время в зале воцарилась тишина. Я должна сделать так, чтобы она заговорила. Заставить ее раскрыться.
Я беру слово: Как у тебя прошла неделя, Изабелла?
Изабелла: Неделя прошла неплохо. Мы начали выполнять новое групповое задание, я попала в очень хорошую группу. Так здорово. И еще я стала донором.
Она снова улыбается, отчетливо проступает ямочка на левой
Изабелла: Вчера я впервые сдавала кровь. Я немного боюсь иголок. Как мама, она вообще сходит с ума по этому поводу. Но все прошло даже лучше, чем я думала.
Некоторое время она сидит молча. Женщина, которую она называет «мамой», – кто она?
Изабелла: Кстати, она хочет, чтобы я приехала домой на выходные, а у меня нет ни малейшего желания.
Магнус: Это почему?
Изабелла: Ну, у нас сейчас не самые лучшие отношения. Именно она рассказала мне, что Ханс мне не настоящий отец.
Арвид: А как ты об этом узнала?
Изабелла: Я так плакала. Сказала маме, что очень тоскую по нему и что со временем не становится легче, как все утверждают. Сказала ей, что эта боль никогда не пройдет. Она обиделась. Ответила мне, что она, по крайней мере, еще пока жива.
Изабелла делает глубокий вдох, оглядывается по сторонам. Неужели в ее рассказе все правда? Неужели все это не игра?
Изабелла: Мы с папой были очень близки. Знаю, ей хотелось бы, чтобы у нас с ней были такие же отношения, добрые и естественные, как у нас с ним. Но это не так.
Голос дрожит, она вот-вот заплачет. Это не подделка. Никто не может вести себя так убедительно, не испытывая истинных чувств. Что все это означает? Что я ошиблась? Что мне все померещилось? И это вовсе не Алиса, а просто Изабелла?
Изабелла: И тут она заявила, что он мне не настоящий отец.
Клара: Надо же выбрать такой момент, чтобы все рассказать! Чудовищно.
Пьер: Просто жестоко.
Арвид: Да она больная. А у тебя по поводу этого какие чувства?
Изабелла: Даже не знаю. Ведь у нее тоже горе. Наверное, я не должна быть к ней несправедлива. Ей тяжело. У нее жизнь сложилась непросто. И все же она изо всех сил старалась быть хорошей мамой.
Может быть, Изабелла оказалась здесь случайно? А что если она вообще ничего не знает? Нет, все не так просто. Она что-то скрывает. Но что?
Клара: Ясное дело, у нее тоже горе, но все-таки.
Арвид: В любом случае, это недопустимо. Такие вещи нельзя рассказывать так бестактно.
Изабелла: Было бы куда логичнее, если бы мама оказалась моей приемной мамой.
Я: Что ты имеешь в виду?
Некоторые участники уставились на меня, переглядываются. Плевать.
Я: Твоя мама, как ее зовут?
Изабелла: Керстин.
Я: У вас с Керстин сердечные отношения?
Изабелла: Даже не знаю, что сказать. С папой я могла поговорить обо всем на свете. А мы с мамой как будто с разных планет.
Арвид: Какая мама не с другой планеты?
Облегченный смех в группе. Я пытаюсь улыбнуться.
Арвид: Моя настаивает, что завтра завалится ко мне в гости. А я все не научусь говорить нет.
Клара: Ты должен научиться охранять свои границы.
Разговор переходит в другое русло, участники обсуждают что-то между собой. Я хочу услышать побольше об Изабелле, но не могу вклиниться, не вызвав у других изумления. Мне кажется, Изабелла хочет еще рассказать о Керстин – женщине, которая называет себя ее матерью.
Было бы куда логичнее, если бы мама оказалась моей приемной мамой.
Что это может означать? Она знает, что Керстин не является ее биологической матерью? И хочет показать мне, что ей это известно? А кто такая эта Керстин? И что известно ей?
Сосредоточиться невозможно. Я понятия не имею, о чем говорит группа. Слишком много мыслей вертится у меня в голове.
Алиса, все что произошло, когда она пропала, – и после того.
И то, что случилось потом, двенадцать лет назад, когда моя жизнь снова рассыпалась на куски.
Поездка в «Страндгорден».
Заявление Лины Ниеми.
Сообщение о моей смерти.
Кто кладет такое в почтовый ящик?
Это предупреждение?
Угроза?
Хенрик был в бешенстве. В первую очередь от того, что я решила не обращаться в полицию. К сожалению, не так уж редко случается, что психотерапевтам угрожают. Но в моей практике такое впервые. Человек, пославший мне это, подходил к нашему дому. Он положил письмо в наш ящик. Но мысль о том, что кто-то готов нанести мне физический ущерб, кажется абсурдной. Никто не может ненавидеть меня так сильно, чтобы зайти так далеко. Во всяком случае, насколько мне известно.
Да и что может сделать полиция? Письмо написано от руки, разумеется, без подписи, без имени отправителя.
Хенрик предположил, что оно написано Линой или ее родителями, – это единственные люди за все годы моей работы психотерапевтом, которые демонстрировали по отношению ко мне открытую враждебность.
Возможно, он прав. Это могли написать родители Лины, кто-то из них или оба. Это могла быть сама Лина. А может быть, это совсем другой человек. Кто-то из моих пациентов. Например, кто-нибудь из группы, которая сидит передо мной сейчас.