Скажи им, что я сдался
Шрифт:
Выйдя на Черничный переулок, Ён первым делом осматривается, далеко ли камеры. Подобравшись к одной из них поближе, он сам не верит, что говорит следующее:
— Теперь ударь меня.
Диль задумчиво смотрит на висящую над ними камеру, затем на Ёна.
— Какую информацию ты собираешься там искать, если тебя самого допрашивать будут? — придирается он к плану.
— Полицейскому нужно будет отойти, как минимум, чтобы распечатать показания, как максимум перепроверить мои слова по камерам наблюдения. — Диль всё
— То есть тебя отпустят, а мне за решёткой сидеть, — мотает он головой. — Так темя не пойдёт.
Ён собирается поправить его, но быстро соображает, что сейчас не время спорить и выводить его из себя.
— Я потом просто заберу заявление, скажу, что прощаю тебя и не хочу проблем из-за обычного недопонимания, — объясняет Ён.
Оставить бы его, по-разумному. Такому самое место за решёткой и нигде более.
— Какого ещё недопонимания?
— Скажем, что спорили… — Ён предлагает первое, что приходит в голову. — …кто умнее.
Ругаться можно из-за чего угодно, главное — чтобы оба участника знали причину и вовремя допроса не запели по-разному.
Дилю слова больше не нужны. Он сжимает руку в кулак и с размаху бьёт Ёна в живот. Лицо трогать не стоит, мало ли маска съедет, а другие части тела — милости просим, для дела не жаль. В этот раз силу свою он контролирует, и если со стороны может показаться, что удар сильный, то по сути Ён согнулся пополам скорее от неожиданности, чем от боли.
Теперь остаётся и дальше разыгрывать сценку поссорившихся товарищей, пока не приедет полицейская машина и не заберёт зачинщиков беспорядка в участок.
— Что? — удивляется Диль. — Всё ещё слишком сильно?
— Не-не, — уверяет его Ён, держась за живот. — Самое то! Теперь я тебе отвечу.
Ён действительно дотрагивается кулаком до плеча Диля, но тот снова смеётся.
— Это ты так дерёшься?
— Мне запрещено, — одёргивает его Ён. — Я второй ребё… — Он исподлобья глядит на Диля и продолжает не так рьяно: — Любая драка может закончиться для меня Серым домом. Конечно, я не умею. Да ты не ржи, а вид посерьёзнее сделай!
Они обмениваются парой-тройкой ударов, больше похожих на постановку в дешёвом кино, перекидываются ничего не значащами фразами, снова якобы мутузят друг друга и только затем слышат сирену.
Должны подъехать новички — те, кого приняли на работу, когда отстранили Че Баля и пока Ён находится под следствием. Ну и дело досталось! За раз двоих коллег потеряли, хотя Ён намерен ещё побороться за свою работу.
Однако не везёт сразу — за рулём сидит Лия. Ён отступает, но быстро берёт себя в руки. Чего ему переживать? Чего волноваться? Его не признает, вероятно, даже собственный отец, чего уж говорить о коллегах, которые старались лишний раз на него не смотреть. Вот бы была возможность голос изменить, тогда бы Ён почувствовал
Лия выходит из машины, не удостоив их даже коротким взглядом. Видок ещё тот — вся в своих мыслях, мешки под глазами, мятая форма.
— Давай, — кивает она напарнику. — Задерживай.
Ён отпускает футболку Диля, которую схватил между делом, чтобы пару раз хорошенько его тряхнуть. Ему даже удалось, однако теперь пора принимать вид добропорядочного гражданина, которому вскружила голову секундная вспышка гнева. Диль же не уверен, что пора кончать с представлением, поэтому для натуральности залепляет Ёну подзатыльник.
— А ну прекратили! — повышает голос Лия, пока к ним семенит новичок.
Явно нервничает и едва не забывает зачитать им права, прежде чем загнать в машину.
— Да какое право вы имеете… — напоминает ему Ён, прикрывая помощь возмущением. — Подумаешь, повздорили немного…
— Вы применили насилие в общественном месте, — без особого энтузиазма объясняет Лия, опираясь на дверь. — Прямо под камерами. Господа, — она щурится, видимо, выслушивая свою Борд, — Не Хвен Тай и… господи! Вы уж извините, но произносить это не буду! Кто так называет своих детей? Должна же быть грань между креативностью и глупостью?
— Как тебя зовут? — шепчет Дилю Ён. Тот пожимает плечами.
Реакция коллеги пробуждает щекочущее желудок любопытство. Врач вставил им радужки умерших людей. Ён не знает, кто такой Не Хвен Тай, но сейчас благодарен ему от всего сердца. Тот, чьё имя никто не хочет произносить, скорее всего получил его не при рождении. Кличка привязалась к нему после поступка или поступков, которые он совершил. Малоприятное прозвище лишь подтверждает, что ничего хорошего он не сделал. То есть даже перевоплотившись, Диль по сути своей остаётся тем же, кем был, отбросом.
— Он драку начал! — Ён отступает подальше от Диля, не забывая указать на него пальцем.
— В участке разберёмся, — морщится от дневного света Лия. — Вы же хотите разобраться поскорее, верно? А значит, сами поедете с нами?
— Хорошо-хорошо, — заискивающе соглашается Ён.
Диль не двигается с места. Неужто сомневается, крысёныш этакий? Однако он, приподняв голову, вовсе не ищет пути для побега. Он смотрит на рекламный экран.
— Сегодня какой-то праздник? — спрашивает он.
— Не то чтобы праздник… — Лия потирает живот и слегка склоняется в их сторону. Кажется, у кого-то несварение. — Сегодня открытие церкви имени Великого Гао… из какого подвала вы вылезли, ребята? Даже глухой бы услышал, так об этом событии трубили на каждом углу.
Восторга она не выражает, хотя при упоминании Гао её мутный взгляд проясняется.
— Я знаю! Конечно, знаю, — тут же встревает Ён, не давая удивлению взять верх.
И когда только Больга Враш успели? Постойте! Не значит ли это, что…