Скажи миру – «нет!»
Шрифт:
…Девчонки нас отпихнули от «стола» окончательно и бесповоротно. Сами они при этом носились, как электрополотеры, производя немногим меньше шума. Все повседневные дела у нас валились из рук – такое состояние в праздники, конечно, знакомо всем, – и только Север с Арнисом хладнокровно простегивали (по Сморчовскому и моему примеру) себе бригантины из полос толстой кожи, изо всех сил делая вид, что ничего необычного не происходит.
Я полулежал на своем спальном месте – затылком в стену, подбородок в грудь. Танюшка мотнулась наружу, что-то с хихиканьем протащила на ледник, следом за ней вихрем пролетели еще несколько девчонок. Они явно готовили
– Олег, сколько времени? – пихнул меня локтем Санек. Я поднес к глазам свою испытанную «Ракету»:
– Полчаса осталось.
– Так-так! – оживился и весело озаботился Саня, вскакивая. – Пора шашлык мастерить… Бэн – за мной!
Сергей, верная душа, перебрался ко мне – почувствовал мое настроение. Толкнул меня в колено, тихо спросил:
– Ты чего?
– Ничего. – Я сел, скрестив ноги. – Так, раскис немного… Пройдет.
Сергей посмотрел с сомнением, но больше ничего не сказал. И не ушел.
Стол у нас был настоящий – собранный на козлах из подогнанных одна к одной жердей, но низкий, чтобы можно было сидеть прямо на шкурах, устилающих пол. По пещере уже вовсю плыл запах шашлыка, а девчонки аккуратно и быстро таскали на стол все новые и новые грубые глиняные блюда. Как всегда чудовищно медленно ползли последние полчаса. Да еще и при совершенно неновогоднем настроении.
Игорек Басаргин достал гусли – этот самый «официально утвержденный» гибрид арфы, гуслей, лиры и гитары с натянутыми вместо струн кусками конфискованной у Игорька Мордвинцева лески. Эта штука звучала, как ни странно, вполне приемлемо, и все, даже я, учились на ней играть. У меня получалось настолько отвратно, что у Игоря руки опускались.
Игорь сбацал про то, что «вокруг растут березы и прочие дрова», подпели хором. Потом рванул совершенно нам незнакомую – очевидно, сочинил как раз к Новому году, очень смешную:
…Дед Мороза долго били,Оторвали бороду,А Снегурочку водилиГолую по городу!Мы все вместе целовались —Женский пол и пол мужской, —А потом в снежки игралиИ трезвые пошли домой!..– Как там шашлыки?! – крикнул Вадим. Санек поднял, не глядя, большой палец: они со Бэном ворочали над углями с краев костра длинные ветки шампуров. По пещере плыли, странно не смешиваясь, как спиртные слои в коктейле из иностранных фильмов, запахи шашлыка, печева, компота и еще черт-те чего.
Вернулся выбиравшийся наружу Олег Фирсов. Размахивая руками, он почти заорал:
– Там такой кайф!!! Луна! Все вокруг серебряное! Искры по деревьям! Как лампочки – настоящий Новый год, пошли смотреть!
Мальчишки повалили к выходу. Я остался в инертном состоянии и положении. По-моему, этого даже и не заметил никто, что меня обидело до конца и последнего края. До такой степени, что я почти решил: сейчас лягу спать. Было без пяти минут полночь. Конечно, реально могло быть и больше, и меньше – часы-то я подводил приблизительно. Но с другой стороны – вся наша жизнь сплошная приблизительность, философски подумал я. Мысли перебил вопль Ленки Власенковой:
– Мальчишки-и-и-и!!! За сто-ол!!!
Подниматься не хотелось, но не подняться – значило весьма бессовестно испоганить всем настроение. Нет, не «всем». Друзьям. А это немножко совсем другое, поэтому я, поднявшись, переместился за стол и подставил котелок под разливаемую девчонками из кожаного бурдюка золотистую струю с отчетливым запахом спиртного. Мне этот запах никогда не нравился, да и вообще – спиртное у нас в компании в особом почете не было. Возле стола быстро и с шумом рассаживались все, несколько девчонок в страшной спешке зажигали самодельные жировые светильники, расставленные по центру стола. Слева от меня приземлился Сергей, а справа…
Справа – Танюшка.
Не успел я радостно осмыслить этот факт, как Ленка Черникова, перегнувшись через стол, бесцеремонно вывернула мне руку и завопила, глядя на мои часы:
– Полночь! Новый год!
– Ур-р-р-р-ра-а-а!!! – от души, не сговариваясь и очень слаженно грянули все за столом, радостно потянувшись друг к другу котелками.
Санек переорал радостный гам:
– Поздравляю всех, что вы живы, и желаю встретить будущий год в том же составе!
– Ур-р-р-р-ра-а-а!!! – взревело застолье вторично и снова полезло друг к другу чокаться котелками, как в фильмах о Великой Отечественной. Я собрался было, перечокавшись, поставить котелок, но внезапно увидел глаза Танюшки и ее губы. Она шепнула:
– С Новым годом, Олег.
– С Новым годом, Тань. – Я тронул ее котелок краем своего, отпил кисловато-сладко-горькую жидкость и только после этого поставил посудину на стол. – Тебе что положить?
– Клади всего понемногу, – попросила она. – Салатика побольше положи.
– Потолстеть боишься? – подковырнул я.
– Тут особо не потолстеешь, – возразила Танюшка, – при такой-то жизни… Веришь, нет – там я Новый год всегда ждала, потому что просто… ну, ощущение радостное! А тут наполовину – чтобы налопаться по самое горло… Смешно.
«Смешно» она сказала как-то сердито и обиженно. Я поступил очень мудро – навалил на глиняную тарелку гору салата, сдвинул на один край, а другой украсил копченостями, грибами и длиннющим шампуром, в шашлык на котором Танюшка тут же злобно вгрызлась, брызнув мясным соком себе на щеки. Шашлык у Сани удался как обычно – я это понял, едва сам взялся за шампур. Весь день не жрал, а на столе все было вкусным. Правда – вкусным, девчонки расстарались. Я, например, никогда не любил кисель – но тут он был двух видов, черничный и малиновый, обалденный. За столом бурлили уже отдельные разговоры и продолжали работать челюсти. Когда первая волна схлынула, Ленка Власенкова, толкнув Наташку Бубненкову, умчалась на ледник, а оттуда они вытащили, держа в высоко поднятых руках, большое блюдо. Блюдо грохнулось на мгновенно расчищенный центр стола, в него сразу сунулись физиономии тех, кто сидел ближе. На миг воцарилась тишина, потом кто-то неуверенно-радостно сказал:
– Мо… мороженое?..
– Черничное! – торжествующе заявила Ленка. – Уберите лапы!!! – Она едва ли не грудью легла на холодную горку. – Сама положу!..
…Самопального яблочного самогона хватило едва грамм по сто пятьдесят. Я так и не допил, да и наелся очень быстро – за собой мне такое было известно: не нажираться с ходу, а весь праздник то и дело возвращаться к столу. Несколько человек отправились гулять, кое-кто даже лыжи взял, но большинство оставались за столом и хором удивительно слаженно «а капелла» орали на мотив старой «По полю танки грохотали»: