Скажи пчелам, что меня больше нет
Шрифт:
– Сто… что это? – спросила Фанни, увидев журнал.
Я поручила ей очистить целую корзину луковиц от шелухи, которая пойдет на изготовление желтой краски. Девочка вытянула шею, разглядывая незнакомый предмет, но не решаясь до него дотронуться пропахшими луком пальцами.
– Журнал для записи пациентов, – пояснила я, ощущая его приятную увесистость. – Я вношу туда имена людей, приходящих на прием, и описываю симптомы заболевания. А затем помечаю, какое лечение назначала и помогло ли оно.
Ее глаза светились уважением – и интересом.
–
– Нет. Боюсь, не всегда. Но в большинстве случаев. Я доктор, а не эскалатор! [52] – процитировала я шутку из «Стартрека», позабыв, что говорю не с Брианной.
Фанни кивнула с серьезным видом, совершенно проигнорировав непонятное слово.
Я посчитала нужным объяснить:
– Кхм… Так говорил один мой друг – он тоже доктор – по фамилии Маккой. Смысл в том, что всякое мастерство имеет свои пределы, поэтому стоит заниматься лишь тем, в чем ты по-настоящему силен.
52
Культовая фраза доктора Леонарда Маккоя из сериала «Звездный путь» (англ. «Star Trek»). Он произносил ее, заменяя последнее слово, всякий раз, когда ему давали немедицинское задание.
Девочка снова кивнула, не сводя глаз с журнала.
– Нельзя ли мне… почитать его? – робко спросила она. И тут же торопливо добавила: – Всего пару страничек!
Мгновение поколебавшись, я положила журнал на стол, открыла его и перелистала до страницы с пометкой о назначении Лиззи Уэмисс мази из ягод остролиста для лечения малярии – у меня тогда закончилась хинная кора. Фанни слышала, как я рассказывала об этом Джейми, – к тому же все в Ридже знали о периодически возникающих у Лиззи приступах лихорадки.
– Можно. Но только вот до этой закладки. – Я вынула из банки тонкое перо черного ворона и положила его на странице с описанием лечения Лиззи. – Чтобы не нарушать врачебную тайну. Тебе нельзя читать о болезнях соседей. Обещаешь? А вот на предыдущих страницах речь идет о людях, которых я лечила в других местах и – в большинстве случаев – очень давно.
– Обещаю! Честно-пррречестно! – заверила она, старательно выговаривая «р».
Я улыбнулась. Мы с Фанни были знакомы всего несколько месяцев, но за это время она ни разу не солгала – ни в чем.
– Знаю. Ты…
– Эй, миссис Фрэзер! – послышался снаружи отдаленный крик.
Выглянув в окно, я озадаченно моргнула. По проторенной от ручья до дома тропинке ковыляла высокая стройная фигура, показавшаяся мне смутно знакомой.
– Джон Куинси! – Я сунула удивленной Фанни врачебный журнал и поспешила навстречу гостю с распростертыми объятиями. – Мистер Майерс!
Однако, подойдя ближе, заметила у него в руках огромную потрепанную корзину из соломы и целый рой пчел, которые вились вокруг, практически облепив беднягу с ног до головы, – из-за громкого жужжания я почти не слышала обращенных ко мне слов. Тогда Майерс услужливо наклонился, и насекомые оказались в опасной близости от моего лица.
– Принес вам пчел, миссис! –
– Вижу! – крикнула я в ответ. – Спасибо!
Жужжащие полосатые тельца хаотично ползали по его изношенной куртке из грубой ткани, образуя коричневатый ковер. Частички желтой пыльцы застряли в бороде, которая стала более длинной, седой и всклокоченной, чем двенадцать лет назад – во время нашей первой встречи в Уилмингтоне.
На шум из кухни вышли Бри и Рэйчел с Огги на руках. Они завороженно уставились на гостя.
– Моя дочь! – прокричала я, поднявшись на носочки в попытке дотянуться до его уха. Ростом Майерс был более шести с половиной футов; даже Брианна казалась рядом с ним невысокой. – И Рэйчел Мюррей – жена Йена-младшего!
– Женщина молодого Йена? – Приятная, хотя и наполовину беззубая улыбка Майерса стала еще шире. – И его малыш, судя по всему? Рад знакомству, мэм, очень рад!
Он протянул длинную руку – Рэйчел побледнела при виде пчелиной тучи, нервно сглотнула и чуть придвинулась, чтобы дотянуться до его ладони, держа Огги как можно дальше. Я поспешила забрать ребенка, и девушка вздохнула с облегчением.
Как и я. От этого жужжания вся кожа покрылась мурашками: уж больно оно напоминало гудение, исходящее от каменных глыб Крейг-на-Дуна.
– Приятно познакомиться, Друг Майерс, – громко сказала она. – Йен очень тепло о тебе отзывался!
– Спасибо на добром слове, миссис. – Он ласково сжал ее пальцы и повернулся к Бри, которая уже протягивала руку, опасливо поглядывая на пчел.
– Рада встрече, мистер Майерс!
– Лучше без церемоний, мэм. Просто Джон Куинси.
– Хорошо, Джон Куинси. Я – Брианна Фрэзер Маккензи. – Улыбнувшись, она вежливо кивнула на живую куртку. – Может, нам стоит и пчел поприветствовать – проявить, так сказать, гостеприимство?
– Пиво у вас найдется?
Майерс опустил свою ношу пониже – оказалось, что это не корзина, а перевернутый улей, заляпанный и потертый. Внутри были заполненные медом соты. Как и следовало ожидать, по ним тоже ползали пчелы.
– Пиво?.. – Мы с Бри переглянулись. – Конечно! Несите их сюда, ближе к дому. Здесь им будет удобнее.
Я настороженно покосилась на жужжащий рой. Насекомые выглядели абсолютно не агрессивными; несколько пчелок опустились Бри на волосы и плечи. Дочка на мгновение замерла, но не стала их прогонять. Одна пчела лениво пролетела возле носика Огги; сведя глаза к переносице, он проследил за ней взглядом и попытался схватить – к счастью, в маленькой ладошке осталась лишь прядь моих волос.
Дети столпились на верхней тропинке, таращась на гостя; однако Джем и Мэнди спустились к нам. Мэнди крепко обхватила мать за ногу, но ее брат решился подойти ближе, очарованный невиданным зрелищем.
– Разве пчелы пьют пиво? – спросил он у их хозяина.
– Еще как пьют, сынок, еще как. – Майерс ласково улыбнулся ему с высоты своего роста. – Пчелы – самые умные насекомые на свете.
– Это правда, – подтвердила я, отцепляя от волос липкие пальчики Огги и с наслаждением вдыхая медовый аромат. – Джем, не знаешь, где дедушка? Сможешь его позвать?