Сказители
Шрифт:
Как только Баоцин вспоминал о создании театра и школы, сердце его начинало учащенно биться. Однако, рассудив трезво, он приходил к выводу, что подобные идеи – это форменное сумасбродство, честолюбивые претензии и опасные мысли.
Он сразу становился нерешительным и начинал почесывать свою бритую голову. По правде говоря, таким честолюбивым планам не суждено было осуществиться. Еще Сюлянь... Если она... Он должен был хорошенько присматривать за ней, не расслабляясь ни на секунду. Он вздохнул. Лишь бы ничего не произошло с Сюлянь. Только в этом случае начатое им дело могло успешно развиваться.
В Чунцине наступил сезон туманов. С утра до вечера
Испугавшись тумана, японские самолеты перестали появляться над городом. Под защитой тумана, который иногда был настолько густым, что можно было столкнуться с идущим навстречу человеком, население города несколько успокоилось. Война как бы отошла на второй план. Жизнь возвращалась в свое русло. Можно было снова предаваться развлечениям, ходить в театры.
Благодаря туману в Сычуани очень быстро растут овощи. Ярко-зеленые, крупные и сочные. Баоцин такие видел впервые. Дела у него шли весьма успешно. Зал всегда был полон. Сюлянь становилась все более популярной, публика устраивала ей овации и вела себя пристойно. Откуда было взяться поводам для беспокойства у хозяина труппы? В сезон туманов дела шли прекрасно. Однако такой огромный спектакль, как война, продолжался непрерывно в масштабах всей страны.
У Циньчжу все было по-старому, голос ее оставался сиплым, одевалась она так же пестро и безвкусно, что по-прежнему нравилось мужчинам и влекло их на представления. Семейство Тан, как и прежде, открывало глаза только при виде денег и постоянно скандалило. Теперь они не часто ходили к Фанам, а если и приходили, то только по делу: либо за своей долей, либо желая выжать некоторую сумму сверх положенного. Баоцин видел их насквозь. Он не любил иметь неприятности, поэтому первым делом решил разобраться во всем сам, ибо взаимные подозрения рано или поздно могли привести к скандалу.
Однажды Баоцин купил немного деликатесов и лично отнес их семейству Тан. Такие дорогие яства им вряд ли приходилось часто есть. Он с радушной улыбкой окликнул полную тетушку Тан:
– Тетушка, давно не виделись, как ваше здоровье? Я тут принес вам кое-что вкусненькое. Вам наверняка понравится.
Тетушка не собиралась принимать подарки. На ее мясистом лице не было даже намека на улыбку; голос звучал язвительно и обиженно.
– Мой добрый Баоцин, вы разбогатели. Разве мы, бедняки, осмелимся вас навестить!
Баоцин удивился:
– Мы-то с вами должны быть довольны. – Ему показалось это странным. – Мы с вами всего лишь артисты. То, что у нас есть чашка риса и мы сыты, уже неплохо. Миллионы людей голодают и не могут свести концы с концами!
У тетушки Тан уголки губ поползли вниз.
– Вам повезло. Вы человек сноровистый. А вот что касается нашего, так с него толку что с козла молока. Если бы он имел такую хватку, как вы, можно было бы создать собственную труппу и самим арендовать площадку. Как знать, может, он и впрямь так поступит, – Уголки рта у нее
– Имея такого мудрого помощника рядом, тетушка, – сказал Баоцин в тон, – мужчина в доме может сделать все что угодно. – Он быстро перевел разговор на какую-то мелкую и малозначащую тему. Он смеялся вместе с ней, шутил, всячески льстил, и в конце концов она сменила гнев на милость. Брови у нее распрямились, в глазах появилась улыбка. Улучив момент, Баоцин распрощался.
По пути домой он снова насупился. Огорчения следовали за ним, словно тень. Так бывало и прежде, когда ему везло. Если Тан Сые наберет несколько беженцев- актеров, то сможет благодаря Циньчжу создать собственную труппу. Она, конечно, долго не просуществует. Семейство Тан будет объегоривать своих же актеров, тетушка Тан будет на них орать, те будут страдать, и в итоге труппа распадется. Однако даже временная конкуренция была бы ударом по предприятию Баоцина.
Он обмозговал это дело со всех сторон и во всех деталях. Ему во что бы то ни стало нужна была твердая уверенность, что семейство Тан не будет ему вредить. Только тогда он сможет быть спокойным.
Однажды ночью после представления его вдруг осенило. Вопрос упирался в Сяо Лю. Вот бы сделать так, чтобы этот маленький аккомпаниатор перешел на его сторону, тогда выход был бы найден. Он оказался бы хозяином положения. Без Сяо Лю семья Тан труппу не соберет. Что же касается Циньчжу, то без аккомпаниатора и она не потянет. Связать бы крепко Сяо Лю, тогда можно будет не беспокоиться о конкуренции. Сначала он разузнал, есть ли среди беженцев музыкант- аккомпаниатор. От Чэнду до Куньмина таковых не нашлось. Таким образом, Сяо Лю и в самом деле оказался такой ценностью, которую нельзя было купить даже на золото.
Эту проблему Баоцин обдумывал несколько вечеров. Однажды ночью он сел в кровати и лотер бритую голову влажной ладонью. Конечно же, дело-то ведь простое! Лучший способ привязать к себе Сяо Лю – породниться с ним. Пусть он женится на Дафэн. Но этого он сам не вынесет. Быть виноватым перед Дафэн? Нет. Несчастная девчонка. Сяо Лю хоть и талантлив и умеет зарабатывать деньги, но выдать Дафэн за аккомпаниатора – значит по-настоящему ее обидеть. Откровенно говоря, он не хотел отдавать родную дочь за актера, хотя и сам был таковым. Дафэн не следует опускать так низко. Она девочка простого и кроткого нрава. А Сяо Лю? Он тоже наивен, как ребенок. Баоцина больше беспокоила профессия мужчины, а не его характер. Хоть Сяо Лю и безупречного поведения, он все-таки оставался актером.
Однажды Баоцин пригласил Сяо Лю помыться в бане. Это была одна из самых приличных бань в городе. Такое приглашение со стороны Баоцина последовало впервые. Сяо Лю посчитал это для себя честью и сиял от радости. В бане, в клубах пара, они, как друзья, проболтали часа два. Баоцин говорил о чем угодно, только не о том, что его волновало. Он внимательно присматривался к размеру стопы Сяо Лю, а когда они расставались, у него уже созрел конкретный план.
В следующий раз, когда они снова пошли в баню, Баоцин прихватил с собой сверток. Он отдал его Сяо Лю и наблюдал за тем, как тот его разворачивает. Как и предполагалось, Сяо Лю был страшно доволен. В свертке находилась пара дорогих атласных туфель, товар высшего сорта в Чунцине, материал толстый и крепкий, фасон модный. Сяо Лю надел туфлю на свою стройную ногу, и от радости у него засветились глаза. Он выпятил грудь и высоко поднял голову. После этого аккомпаниатор и хозяин труппы стали еще ближе друг другу.